— А бабки? — прищурился Венька. — Вернете?
— Ты посмотри, артист, блин… Хитрый, как Чубайс, — хмыкнул я. — Ничего не получишь. Незаконно добытые средства изымаются и переходят в фонд борьбы с преступностью.
— В какой фонд? А разве есть такой?
— Есть. Вот он, — я хлопнул себя по нагрудному карману.
Расцепил ему руки. Набрал нужный номер. Когда на том конце щёлкнуло соединение, протянул Веньке телефон:
— Давай, пошёл. И смотри мне…
— Алло… — хрипло проговорил Пианист. — Это… Мы тут переборщили с этим малахольным. По ходу, боты завернул. Надо бы доплатить. Я с его трубы звоню, ага, взял с тела… Жду в «Металлурге», ну, который массив гаражей за трамвайной линией. Второй ряд. Вези бабки. Ещё — два раза по столько. Или мы к ментам пойдем.
Сойдет.
Я выхватил у него телефон, сбросил вызов и зажал кнопку, выключая аппарат.
— Молодец, Веня, — кивнул я и похлопал его по плечу. — Не Минаев ты… а целый Смоктуновский.
Грач взглянул вопросительно, я кивнул в ответ: мол, прошла наживка. Теперь ждём щуку.
Минут через двадцать в проёме гаражного ряда показались фары. Машина медленно въезжала во тьму между бетонных боксов.
— А вот и заказчик…
Друзья! Первый том подходит к финалу! Если не подписаны на автора — подпишитесь, чтобы не пропустить выход второго тома! СПАСИБО.
Глава 23
— Пошли, — сказал я, вытолкнув Веню из машины.
— Куда?.. — заблеял он, глядя по сторонам, словно искал, куда бы срулить.
Как будто от Лютого вот так просто сбежать можно.
— Посмотрим, что за лев этот тигр.
Я, конечно, и так знал, кто. Сам же номер набирал.
Под шорох шин к нам подкатила вычурная BMW в агрессивном обвесе. Молодёжная, вся в чёрном глянце, с синими суппортами — типичная тачка для тех, кто любит показать статус, не выходя из пубертата. Не нашенский это бумер, не настоящий.
Дверь хлопнула. Из салона вылез Шульгин. Никакого удивления на лице, лишь недовольство.
— Яровой… Ты что тут устроил? — раздосадованно буркнул он, смерив взглядом босого Веню. — Это что ещё за хоббит с тобой?
— Грязно работаешь, Коля, — процедил я. — Совсем грязно. А главное — топорно. Что, денег не хватило на профи? Гопоту нанял.
— Ты о чём сейчас? — мажор повёл бровью.
— Ты понял, о чём. Кабан ушел, но выпаса его известны, найдем.
— Яровой, ты либо бухой, либо рехнулся. Какой, нафиг, Кабан? Зачем ты меня сюда дёрнул, а?
Оставалось только подивиться его наглости.
— В смысле — выдернул? — я чуть склонил голову, глядя в упор. — Тебе ведь не я звонил.
— А кто?
— Дед Пихто, вот этот, — кивнул на Веню.
— Нахера?
Я посмотрел на него повнимательнее. Он что, полным идиотом решил прикинуться — и думает, прокатит?
— Коля, ты вообще слушал, что он тебе сказал?
— Ну… так, кусками. Я в лифте был. Связь прерывалась. Слышал только: «…приезжай… гаражи… „Металлург“…» Думал, ты. Не ты? Номер-то твой высветился, — всё ещё недоумевал тот.
— Нет, не я звонил.
— Ёлки… Яровой, я думал, серьёзно — по делу. А ты тут что-то мутное крутишь. Мне делать больше нечего, как по твоим приколам кататься?
Нет, возмущён он совершенно искренне, такой апломб не подделаешь. Похоже, мажорчик и правда был не при делах. Злится прямо по-настоящему.
— Ошибочка вышла, — я жевал губу, размышляя вслух. — Какой-то крендель при лавэ нанял вот этого босоногого мальчика и второго — по кличке Кабан — дескать, почистить мне зубы. Кабан дёрнул, а этот сайгак попался.
— Ёпта! И ты, Яр, — он на секунду запнулся, вспомнив, что я ему сказал насчёт такого прозвища, — ты, блин, подумал, что это я? — Шульгин вздохнул, оглядывая всё вокруг.
— Ну… А кто ещё?
— Так-то да, — кивнул он. — Мысли такие были.
— Но всё ж… может, и правда ты? — хмыкнул я.
— Так ты у клоуна и спроси, у хоббита этого, — Коля кивнул на Веню.
Тот скорчился, будто и вправду надеялся уменьшиться до полурослика.
— Уже спрашивал. Не видел он заказчика, — я повернулся к Пианисту и, сменив интонацию на доброго полицейского, проговорил с иронией: — Вениамин, не соблаговолите ли вы ещё раз припомнить — что конкретно говорил Кабан о целях вашего, кхм, мероприятия?
— Чегось? — Веня скорчил дурное лицо, ну вылитый Краморов.
М-да… диалог снова не заладился. Пора было уже превращаться из доброго полицейского в злого.
Шлёп!
Залепил ему хлесткую затрещину. Нет, ну выбесил, мямля.
— А-ай! — Веня втянул голову в плечи, как черепаха в панцирь.
— Вспоминай, Веня. Вспоминай, — твердил я, склонившись к нему. — А не вспомнишь — заедешь по статье. Нападение на сотрудника, от такого условкой не отделаешься!
— Да я ж всё сказал, начальник… — тер он затылок. — Ну разве что, вот, Кабан обмолвился: прессануть надо лоха, чтоб к бабе какой-то не лез.
Щёлк. Пазл сложился. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Женишок, что подкатывает к Кобре, ясно нарисовался на горизонте… Все сходится, и бабок у него пресс. А как он мой адрес узнал? Элементарно. Позвонил шестеркам не отходя от кассы — и кто-то меня от центра реабилитации тихо довёл до подъезда. Схема стара как мир.
Если б это было кино или спектакль, я бы даже расхохотался. Но тут только сплюнул от досады.
— Молодец, Веня. Можешь, когда захочешь, — я легонько и уже по дружески хлопнул его по плечу. Тот сжался, будто удара ждал.
— Вы… вы теперь меня отпустите? — глянул жалобно.
— Конечно. Если прощения попросишь. На камеру.
— Прощения? — глаза округлились. — И всё?
— И всё.
— Ну запросто… Чё не попросить. Простите меня… э…
— Максим Сергеевич, — подсказал я, уже втыкая запись на телефоне.
— Простите, Максим Сергеевич…
— Расскажи, за что. Подробно. Не стесняйтесь, Вениамин.
И Веня проблеял всё, как на духу, смотря в объектив, будто на суде перед присяжными.
— Отлично. А теперь оставь мне свой номер телефона. Когда позвоню — возьмешь трубку. Скажу — сделаешь. Если что-то нарушишь — видос ляжет в доказуху. И я официально инициирую дело за нападение на сотрудника. Усек?
Пианист спал с