Но руки не поймал и неведомым ему образом очутился на колене. По лицу его не били и вообще честь мундира более не задевали, так что Рябов, уже не мечтая о смертоносных приемах самбо, решил просто, по-русски, хлябнуть нахала — не как представитель власти, а от себя лично. Но с колена дать достойный ответ было несподручно, и Рябов аж подпрыгнул с пола, разя обидчика кулаком — таких нагрузок на сердце уже давно не выдавалось — разве что старуху нетрезвую он тут едва не на руках на третий этаж волочил. Но проклятый таксист словно из воздуха был сделан — рябовская оплеуха пролетела над его головой и обрушилась на подвернувшегося Балашова. В самую челюсть. Писателя смело с ног. Когда он пришел в себя и снежинки в зрачках перестали кружить звенящей метелью, он обнаружил свое тело в собственном кресле. Он еще не слышал, что кричали друг другу люди вокруг, но отметил, что людей в комнате прибавилось. «Галоши» сидели на полу спинами друг к другу, и рукава их плащей были хитро переплетены меж собой. Участковый, вжавшись в стул, сжимал обеими ладонями виски. Был и таксист, так и не снявший кепки, и еще некто, которого хозяин не мог разглядеть, поскольку стоял тот у самого окна, в которое вдруг, разбуженное шумом, с искренним любопытством заглянуло солнце. Когда вслед за зрением и болью вернулся слух, он понял, что в его квартире происходит форменная «разборка» — только вот между кем и кем? Тут он оставался в недоумении, равно как и участковый Рябов, которого, похоже, все-таки угостили тумаком в качестве успокоения.
А произошло следующее. Судьба балашовская нечасто связывала его с «горними силами» столь бесхитростно и прямо, как в этот раз. Когда в Ашхабаде подручные генерала Раджепова без особого труда разговорили Руслана и выяснили про скверного московского Миронова, который мутит воду через журналистов, сам президент наказал немедленно договориться с Москвой, чтобы беспокойного отставного полковника усмирить. Пока в столице Туркмении разжаловали начальника КНБ Назарова (в прессе, впрочем, объявив, что ему назначен еще испытательный срок), пока там брали тепленькими в холодную его приближенных, пока в управлениях госбезопасности на местах, уже не стесняясь, чистили кадры и меняли назаровских на раджеповских, в Москве полковник Аллаков, резидент туркменской разведки в России, получив от одного из секретарей посольства республики строгие инструкции, принялся за дело, которое он сам, будучи человеком не лишенным чувства юмора, назвал «Островом невезения». Правда, три раза сплюнув предварительно. Дело не представлялось Аллакову необычным и сложным. В администрации президента, в Кремле сидели хорошо прикормленные, или, как их еще называли, «трезвые политики», и через них объяснить фээсбэшникам или еще какому придворномулюду, что ссориться с туркменами совершенно незачем, — это Аллакову казалось само собой разумеющимся шагом. Так что если Миронов — тоже челядь государева, то и беспокоиться не о чем. Если же нет, если ведет свое расследование этот субъект по чьему-то частному заказу, то и на этот случай был у полковника несложный план. А несложные — по убеждению Аллакова — это самые действенные. Если власти все равно, то он и сам с этим Мироновым разберется. Лишь бы ему не мешали, то есть немножечко помогли.
Аллакова «трезвые политики» встретили с ожидаемым радушием, поскольку пришел он не с пустыми руками. А привычка отказываться от пустяков в дипломатах в Москве как-то не прижилась. И действительно, жизнь коротка…
Забота полковника из дружественной азиатской страны была им понятна, равно как и то, что интерес их государства в свете наступления США в Азии никак не состоит в выгораживании какого-то зарвавшегося господина, да еще и связанного с западными СМИ и немецкой спецслужбой.
— А тревожиться не надо. Зачем тревожиться? Все под контролем, Сапар Муратович. Все под контролем, — заверил Аллакова один из самых «трезвых политиков», — вы нам только помогите с этим, как его? Кеглер, Меглер? А то Запад обязательно нос сунет, правозащитники встрянут… Этим только мизинец дай. Вы его нам отдайте, а мы ваши проблемы решим. И нет никаких проблем.
На согласование с руководством ушли два дня — Ашхабад готов был отдать доходягу Кеглера с потрохами и даже дополнительным дипломатом в обмен на молчание Миронова и на живого пса-журналиста Чары. Желательно, живого. Русского — в Россию, туркмена — в туркменский зиндан. Вот это — Справедливость.
Однако «трезвый политик» из Кремля при следующей встрече выглядел уже не столь уверенно.
— Вы не сказали мне. Там задействованы террористы. Крупная операция. ФСБ работает с объектами… — грустно сказал он, косясь на дипломат.
— Да какие террористы! Прикрывают наркоту! Убивают наш народ! — взвился Аллаков и задвинул дипломат подальше под кресло. Ашхабад, собственно, ничего не имел против того, чтобы русские искали милых их сердцу чеченцев, но ингуша Руслана желал пока подержать у себя.
Движение дипломата возымело действие. На то «трезвый политик» и считался «трезвым». Действительно, хочет ФСБ искать террористов — пусть ищет. Без всяких там «вражьих голосов», без продажных журналистов и полковников на пенсии, не желающих отвыкать от привычек молодости. ФСБ получит Кеглера и всяческую помощь квалифицированных туркменских коллег.
Кремлевец, из приличия удерживаясь от того, чтобы часто бросать взгляд на дипломат и оттого то и дело прикрывая глаза, словно от усталости, вынужден был озаботить Аллакова еще раз. Доводы генерала были безупречны, и руководство ФСБ, естественно, ничего не имело против такой борьбы с терроризмом, но смежник «трезвого политика», связанный с Лубянкой, отказался заниматься Мироновым. В каждой конюшне все-таки свои порядки, и полной беспредельщины, чтобы со своими как с чужими разбираться, допускать нельзя.
— Не наш человек. Пусть сами ищут. На то есть милиция. А мешать не будем. Меру соблюдите, и мешать не будем. А со специалистами ссориться из-за узкоглазых — очень сейчас скользкое дело, — так сказал тот «трезвый политик», который был связан с Лубянкой, и кремлевец согласился, поскольку его собеседник мыслил правильно для человека, которому не платили денег, а делиться с ним наш «трезвый политик» не собирался. У Титычей иначе, они деньгами не меряются, они высоко, а «трезвым политикам» без рубля как выживать?
Аллакова это не смутило, и дипломат все-таки перекочевал к «трезвому политику» из Кремля. С российской милицией у полковника была своя дружб, а и, если ФСБ обещала не ставить палки в колеса, оставалось только напустить на этого Миронова охочих до таких дел сотрудников оперативного отдела, откомандированных из Туркмении в его подчинение.
Те за