– Заглядывайте, Василиса Алексеевна, заглядывайте, я сам хотел словечком с вами перемолвиться, – дружелюбно забасил Твердолобов, услышавший её через приоткрытую дверь.
Бочком протиснувшись в кабинет, Василиса выложила на стол конфеты с невнятным бормотанием слов благодарности. И убедилась, что совет Игнат, как всегда, дал толковый: начальство расплылось в улыбке, коробку прибрало в ящик стола и широким жестом предложило присесть и рассказать об успехах. Что именно считать успехом не уточнялось, и Василиса сообщила самую последнюю новость:
– В областном конкурсе коротких литературно-математических рассказов участвовала: мои ребята забавную сказку сочинили.
– Видел-видел в школьном отчёте. Только зачем же сказку? – сморщился Твердолобов. – Надо было что-то патриотическое на математическую тему сочинить! Или про космос там, про IT-технологии, чтобы в струю свежих веяний в образовании попасть. Новинками надо детей заинтересовывать, показывать, что наша российская школа шагает в ногу с прогрессом и последними достижениями человечества, а вы – сказку. Казалось бы, молодой специалист должен лучше меня разбираться в трендах, а вы отправили на областной конкурс сказку! Устаревший это формат в эпоху искусственного интеллекта, Василиса Алексеевна. Чем ещё порадуете?
– Как бы... той же сказкой. Она второе место на конкурсе заняла, её в журнале «Современная школа» напечатали, мне один экземпляр прислали, вот. И грамоту тоже.
– Да что вы! – изумился Твердолобов, открывая журнал на отмеченной закладкой странице. – Молодец, Василиса Алексеевна! Я так сразу и сказал себе: «Что за прелесть эта сказка! В самый раз на конкурс». Дайте-ка я её прочитаю...
В журнале было написано:
***
Сказка о дробях
В одной математической стране жили самые обыкновенные дроби. Высокие дроби, двухэтажные, а порой – и трёхэтажные. Даже простые числа были тут высокие – двойного размера, чтобы сравниться со своими соседями дробями. Иногда целые числа дружили с дробными и частенько прогуливались парами, вот так:
Такая пара именовалась смешанным числом и настолько гордилась своей тесной дружбой, что требовала записывать себя без знака, вот так:
Мирно жили дроби, между собой не ссорились, и вдруг к ним нагрянула заграничная гостья: десятичная дробь. Десятичная дробь была маленькой и длинной, вот такой:
3,50784
– Какая она странная! Как червячок, – зашептались стройные простые дроби. – Неужели она взаправду наш сородич? Быть такого не может, не верим!
– И тем не менее, я – ваша более молодая родственница. Впервые я родилась в Китае, в третьем веке, а нынешнюю гармоничную форму обрела уже в Европе, в конце 16 века, – горделиво вытягиваясь в струнку, ответила десятичная дробь.
– А что с тобой можно делать? – недоуменно спросили простые дроби.
– Всё! – самоуверенно ответила гостья. – Складывать и вычитать, умножать и делить – так же, как и вас. Причём со мной все эти действия произвести намного проще.
Простые дроби возбуждённо зашептались: неужели вправду проще? Неужели люди скоро откажутся от них, обычных дробей, и будут пользоваться только такими длинными червячками?! Кошмар! Катастрофа!
– И как же тебя можно складывать и вычитать? – уточнили расстроенные простые дроби.
– Как целые числа – в столбик, – хвастливо ответила заграничная гостья. – Не нужно мучиться с общим знаменателем, переводами в неправильную дробь и прочими глупостями.
– А как тебя умножать и делить?
– Тоже в столбик! Легче всего меня умножать и делить на десять, сто и прочие единицы с нулями – достаточно лишь сдвинуть запятую на число нулей, вот так.
И гостья продемонстрировала это:
3,50784×100=350,784
350,784:100=3,50784
– В самом деле просто, – уныло вздохнули простые дроби. – А сокращать тебя как?
– Что? – переспросила десятичная дробь.
– Сокращать тебя как? Сделать проще и короче? Например, вот так:
– Э-эээ..., – протянула десятичная дробь, сворачивая колечком длинный хвостик. – Э-ээээ... Загостилась я у вас, уже и домой пора!
– Погоди! – закричали ей вослед. – Если ты наша родственница, то должна обозначать то же, что и мы! Как ты выразишь
В ответ иностранная гостья растянулась до самой границы, но так и не закончилась:
0,333333333333333333333333333333333333333333333333333...
***
Твердолобов вздохнул, повертел в руках журнал, словно сомневался в его подлинности, глянул на грамоту, вложенную за обложку, и сказал:
– Что ж, коротко и со смыслом, м-да... Патриотизм, конечно, не помешал бы, с ним могли бы первое место занять, вы возьмите на заметку для будущих конкурсов. Вы тут про Европу и Китай упомянули, а надо было про родину написать, постигаете, к чему клоню?
Василиса постигала с трудом, но кивнула уверенно. Начальство просветлело и ошарашило вопросом:
– Директором школы стать не мечтаете?
Кем?! Хранителем Перехода, бесплотным духом, стать которым можно лишь погибнув самой ужасной безвременной смертью?
– Нет!!! – выдохнула Василиса, отшатнувшись и чуть не рухнув со стула на пол. Опомнилась, взяла себя в руки, извинилась: – Простите, нервничаю перед съездом.
– Удивительно, только в вашей школе никто из учителей не хочет быть директором, все отказываются категорически, – проворчал Твердолобов. – Между тем, руководителей нужно периодически менять, а то со временем они начинают халатно относиться к своим обязанностям.
– Елисей Назарович относится к ним со всей ответственностью, – ледяным тоном заверила Василиса, непримиримо выпрямляясь и складывая руки на груди. Она почувствовала, как замерцали синим светом её серые глаза, и опустила ресницы, беря силы под контроль. После нашествия засохших насекомых в директорский кабинет она точно знала, что вольно гуляющие силы некроманта объект приложения всегда отыщут.
– Как он вашу ярую преданность заслужить сумел, это ж вы за него все отчёты строчите, да? В том числе – о его работе в качестве наставника? – буркнул Твердолобов. – Не отнекивайтесь, я прекрасно помню, как раньше из лысогорской школы любой отчёт приходилось выбивать чуть ли не по году. Чаще бывало проще забыть и махнуть рукой, чем чего-то требовать. Однако я говорил о директоре другой школы, которую приходится закрывать из-за неумелых действий руководства. Настолько неумелых, что и родители, и учителя все жалуются, причём жалобы строчат