Живи ещё четыре века –
Всё будет так. Исхода нет.
Интересно, в ОМИИ есть секция библиотеки с поэтами-некромантами Серебряного века? И найдётся ли там господин Блок, а то название цикла «Пляски смерти» как-то сильно наводит на размышления? Василиса прищурилась на полную луну – на светлом диске промелькнул силуэт летящей на метле ведьмы. Тоже практикантка или магистр магии за кореньями для зелья несётся? В далекой прошлой жизни, завершившейся полгода тому назад, она бы решила, что увидела облако причудливой формы, птицу или самолёт. Присев на мраморную скамью, поставленную у чугунной ограды помпезного захоронения, Василиса довольно постучала ножкой по резному бордюру, из-под которого впредь не вылезет обитатель богатой могилы. Из-за соседнего надгробия выглядывал кот-полтергейст, взбудоражено переливаясь всеми цветами радуги от переизбытка контрастных эмоций. Василиса приглашающе похлопала по коленке – и призрачный кот уселся на ней, чуть холодя ногу.
– Всё, упырь больше не выберется? – уточнил полтергейст.
– Нет, будь спокоен за Настеньку, её маму и всех прочих жителей посёлка. Так-то тебе медаль полагается за помощь людям, но я пока не в курсе, дают ли нежити медали.
– Дают. Зарегистрируем его, как положено, в Магпотребнадзоре – и официальную благодарность в личное дело занесём, и медалью отметим, – заверил Валахия.
– Это хорошо.
Кто бы ещё летом сказал Василисе, что она будет чувствовать умиротворение, сидя у захоронения кровожадного упыря, упокоенного магией смерти и серебряным колом! Что будет благодушно поглядывать на вампира, задумчиво обводящего кончиком языка белеющие в темноте острые клыки. Что будет ласково поглаживать сильного и потенциально опасного полтергейста, меняющего цвет под её рукой на радостный янтарно-оранжевый? И будет нетерпеливо ждать, когда её отпустят, наконец, в деревню к призрачному духу, навечно запавшему в сердце, и к дорогим домочадцам сплошь из нежити и нечисти?
Может, она всё-таки сошла с ума? Неплохой вариант – в мирах своих причудливых фантазий сумасшедшие способны изменить любые законы, даже незыблемые законы Мироздания.
– Ты не позвала директора своей школы. Даже страхом своим его не вызвала, – произнёс Валахия.
– Получилось взять страх под контроль. За ту длинную-длинную секунду я успела подумать, что при зове директор возникнет рядом со мной, а не могилой восставшего мертвеца. Его мощная аура перекроет слабую мою, и женщина у церкви заплатит жизнью за упущенное мной мгновение, – объяснилась Василиса. – Разумеется, если бы к нам на помощь не явились вы, я бы позвала Ели.. духа-хранителя.
– Большинство на вашем месте позвали бы его в превентивных целях сразу, как услышали рёв опасной нежити.
– Каждый должен уметь качественно выполнять свою работу собственными силами. Патруль некромантов не рассчитывает на богов и духов, отправляясь на зачистку, так и нам не стоит. Если б все надеялись лишь на помощь высших сил, а не самих себя, этот мир был бы совсем другим, верно? И прямо скажем – вряд ли был бы лучше. Не факт, что я навсегда останусь школьным учителем, а некромант – звание пожизненное, и с моим отрядом мне ещё работать и работать. Вот на ребят и буду полагаться, да ещё на боевые артефакты и амулеты вызова уполномоченных спасателей.
– Хорошая позиция, архиверная, – тепло улыбнулся вампир. – Ладно, за практику всем вам «отлично». Готовы к следующему испытанию?
– Какому?!
– Как – к какому? К посвящению в студенты и дискотеке факультета некромантов! Приглашать на танцы разрешается и живых и мёртвых. Ваши товарищи уже в зале, в добрый путь!
И Василису вышвырнуло вихрем прямо в толпу первокурсников, под разноцветные огни диско-шаров, гром музыки и восторженные вопли магов начинающих и магов, уже прошедших часть пути до дипломированной нечисти.
Институт паранормального и сказочного принимал в свои объятья новое пополнение так же шумно, дружелюбно и весело, как человеческий университет. Первокурсникам дарили памятные сувениры. И когда подаренный кому-то кулон начинал вдруг рычать вурдалаком и благоухать тленом, а черепушка на браслете оживала и прикусывала запястье, вырывая у студента вопль от неожиданности, всеобщее веселье переходило на новую стадию. Скелеты на сцене отплясывали зажигательные танцы, звеня костьми вместо монисто. В обряде посвящения всем юным некромантам предлагалось полежать в гробу, вызвать призрака, повальсировать с симпатичным умертвием и поцеловать кикимору. Болотная нежить, в эйфории от внимания, скакала по всему залу и лезла целоваться ко всем, даже к магистрам. Вольно шатающиеся полтергейсты и привидения поступали так же, приставая ко всем подряд и предлагая себя в пару на танец.
В итоге танцевали действительно все, с максимальной толерантностью к степени живости существ. И к их видовой принадлежности: вокруг демонического Дамиана увивался целый шлейф поклонниц из ведьм. Руслан вовсю ухлёстывал за Марой, а дочь Кощея Бессмертного, прямо сказать, не отказывалась от знаков внимания. Василиса кружилась по залу со всеми по очереди, с одногруппниками и совершенно незнакомыми студентами других курсов, с живыми и не очень живыми кавалерами. Здесь были тени, призраки, духи воздуха, воды и огня, банники и даже стригои. Последние были приодеты, дабы не смущать юных живых дев, и обвешаны амулетами антимагической защиты во избежание инцидентов. Кого больше защищали эти амулеты: нежить от студентов или студентов от нежити, – Василиса определить не бралась, но ей казалось, что скорее первое, чем второе.
Над танцполом парили Жар-птицы, добавляя трепетного живого света, и мелкие дракончики, добавляя суеты и детской непосредственности вечеринке магов. Кружась в мерцающих бликах полутеней, смеющаяся Василиса всё чаще замечала, что нервно оборачивается, заметив в толпе высоких черноволосых парней, и пристально всматривается в призрачные мужские силуэты. Заразительный восторг окружающих, пузырьками шампанского бурливший в крови, потихоньку улетучивался в небытие. Сообразив, что не может вспомнить лицо ни одного из парней, с которыми только что танцевала, знакомилась и пила на брудершафт веселящее зелье, она протолкалась к стене. Прислонилась горящим лбом к холодным камням и просочилась в институтский сквер.
Не получалось у неё любить жизнь больше, чем её смысл! Похоже, для неё, как и для Елисея, остался единственный способ чувствовать себя счастливой – приносить пользу миру. Но как же хочется и женского, живого, человеческого счастья! Только хочется его с тем, кто безвозвратно покинул мир живых и мир людей.
– То, что в судьбе нельзя исправить, можно пережить. Правда, иногда для этого требуется вся жизнь, но её можно украсить математикой и боями с агрессивной нежитью, – сказала себе Василиса. И пусть хоть кто-то попробует сказать, что планы на будущее у неё так себе: гневить некроманта – не