Они с эльфом, который все это время глядел сквозь меня, покусывая травинку и улыбаясь, наклоняются над бумажной картой.
— Вот это наш выход, — бурчит кхазадка. — И к нему?..
— Не пробиться, — безмятежно сообщает ей эльф. — У жуков путь миграции как раз перпендикулярно проходит.
— Хренпендикулярно! Какая еще у этих тварей «миграция» тут⁈ Словно специально, чтобы меня позлить…
Эльф пожимает узкими плечами.
— Сама знаешь — тут у всего своя логика.
— Ладно, от нашего выхода мы отрезаны. А другой… ууу! Ахтершвайн!
Ушастый тыкает пальцем в точку на карте, и кхазадка категорично машет рукой:
— Не вариант. У нас с тобой полетное время заканчивается, не успеем. Значит, будем прорываться.
— А если по этой, как ее, по опричной трассе? — подает голос Соль. — Ну, которую вы показывали? Где дым был?
Снага, вытянув шею, тоже глядит на карту, хотя понимает там явно немногим больше, чем я.
— Забудь.
— Ну что, опричники не люди, что ли, сталкеров не выпустят? Если уж правда — вилы.
Кхазадка и эльф переглядываются.
— Никого не знаю, кто через тот вход вышел бы, — мягко говорит Мотя. — Вышел и рассказал.
— Но почему? Аномалия — не опричная территория.
— А вот это, — отвечает кхазадка, — ты им на подвале заяснять будешь.
— Где-е?..
— На базе ихней. Там для нелюдей, говорят, специальный подвал. А еще монстры некоторые содержатся, для тренировок в реальных условиях. А тварей этих, как ты понимаешь, псоглавым кормить как-то требуется… В общем, забудь. Фаргессен.
Я утыкаюсь в землю. Пу-пу-пу… Вот какие у сталкеров про «Котел» легенды, ну ладно…
— Ждем полчаса, — решает кхазадка, она явно главная тут. — Мотя, потом еще раз послушаешь. Может, что где рассосется. Если нет — жопа. Значит, будем через жуков выходить. Меньшая из двух жоп.
Карта свернута, кхазадка прибирает ее в специальный чехол.
— Перекус. Эй ты, Мясопродукт, жрать будешь? У нас бутерброды с грудинкой…
Вытаскивает из рюкзака пластиковый контейнер.
— Поделимся. В Хтони надо делиться. А Мотя один черт веган… Пшеницу свою только трескает, пророщенную.
Эльф немедленно демонстрирует правоту этого заявления: в его руках тоже возникает контейнер, и он принимается вкушать содержимое, да еще и не ложкой, а палочками.
— Мне попить бы, — хрипло говорю я.
Кхазадка хлопает себя по лбу:
— Налей ему, Мотя. А потом нам по одной.
Мотя — я встречал в жизни нескольких эльфов, и ни одного из них не звали вот так — церемонно вручает мне крышечку от желтого термоса.
В ней — благоухающий травами чай.
— Это особый отвар, — доверительно поясняет эльф, — жажду он утоляет тоже. Только выжди пару минут.
Я не удерживаюсь — обжигаясь, выхлебываю всю кружку разом. Как слону дробина! Но через некоторое время жажда, мучившая меня много часов, и вправду куда-то уходит. Как и усталость.
— Волшебный напиток! — хохочет кхазадка. — А главное, не приходится в кусты бегать — Хтонь этого не любит…
Так прошли полчаса. Сталкеры избегали расспрашивать, как я тут очутился с бидоном — то ли решили, что все понятно, то ли считалось плохой приметой, а скорее и то и то. Я тоже не отсвечивал. Хмыкнул, когда надо было посмеяться. Пару раз.
— А у нас теперь полный комплект, как в анекдотах! Позвал Государь кхазада, эльфа, человека и снага… — это Мотя перед Соль блещет остроумием.
Снага выдает неожиданное:
— Ну не зна-аю… В фольклоре обычно используется трехчастная композиция. Без Мясопродукта мы были более архетипической командой!
Чего⁈ В фольклоре?
Кхазадка тоже слегка обалдела:
— Хорош трындеть! В Хтони команду не обсуждают! Да и про это… Про фольклор тоже не надо лучше.
Молчим.
— Пора, — наконец говорит кхазадка. Все бутерброды съедены, а ремни рюкзаков — затянуты. — Мотя?
— Все то же, — отозвался эльф, полуприкрыв глаза и так посидев с полминуты. — Мигрируют.
Кхазадка цыкает раздраженно:
— Ладно. Пошли. За мной — как за рельсой! Соль сзади, Мясопродукт… идет третьим. Хинтер мих!
«Я Андрей», — хочется сказать мне, но… молчу. Чем меньше эти ребята узнают, тем лучше. Сейчас выберемся — я на велик, или попутку поймаю, и в гарнизон. Может, к сроку успею. Судя по часам, времени прошло не так много, как кажется. Чертова Хтонь…
Мы упираемся в поток обычных — черный панцирь, шесть ног, фасеточные буркала — натуральных, мать их, жуков! Только размером с теленка.
Они деловито шуруют через болото — голова к заднице, голова к заднице — бесконечной цепочкой в несколько рядов. Как коровы на переезде, точно. На нас — ноль внимания.
— Это еще небольшие, — задумчиво говорит Соль.
Кхазадка сплевывает:
— А ведь главное — смысла ни-ка-ко-го в этой миграции! В одном месте из-под земли вылезли — в другом залезут. Это какая-то… симуляция живой природы. Как назло… Ну ладно. Наша задача — организовать брешь в этой лаве, прорваться и… добежать вон до той одинокой жердины. Примерно.
Кхазадка указывает на шест, что торчит из болота в сотне метров.
— Жуки будут преследовать, но когда отбежишь достаточно далеко, они теряют интерес. Поэтому, — она скептически оглядела нашу тройку, — план такой. Соль агрит жуков и ведет их… в ту сторону. Пытайся завернуть этих тварей, поняла, да? Мы бежим втроем в открывшееся окно. Соль видит, что мы пробежали достаточно, бросает возиться с жуками, догоняет нас. Все понятно?
Мотя разевает рот.
— Нет, Мотя. Я же не заставляла Соль в позу лотоса, блин, садиться, когда ты слушал? Потому что это твоя работа. А теперь — ее работа, и она ее сделает без тебя. Твое дело — нести тощую эльфячью задницу к той жердине, а не мешать снага. То же самое относится к тебе, Мясопродукт. Хочешь жить — когда все начнется, беги вон туда. Станешь метаться или геройствовать, чтобы ей помочь… извини. Вытаскивать больше не станем. Брукштайн?
Я, может, и поспорил бы… Но вспомнил, как быстро умеет двигаться Соль, — и кивнул. Послушаем командира — пора бы привыкать к этому.
— Отлично. Тогда чего стоим? Соль, давай!
И снага дает. С места изящным длинным прыжком переносится прямо в гущу жуков — на панцири. Взмахивает катаной.
Рогатые бошки