Терпеть! Не истерить! Легко сказать…
По пути свернулся калачиком на верхней койке и осмотрел трофеи. 17 тысяч лир, неплохо. Не помню, вроде бы курс лиры мелкий по отношению к доллару или марке, пусть будут. Ого! В бумажнике лежал членский билет Итальянской компартии. То есть я открутил башку мерзавцу как марксист марксисту. У коммунистов подобное встречается часто, то случайно, то умышленно.
Фотографии. Сукины дети, макаронники! Опа, и негатив. Отпечатаны ли другие фото, пока даже думать не хочу.
До границы я перепрятал изъятое так, что нужен многочасовой обыск для обнаружения. Сверток с одеждой выкинул в мусор на остановке по пути к границе. И тут ко мне прицепился Василий Денисович.
— Товарищ Брунов! Чем вы были заняты с восьми вечера и до прихода к автобусу? Я видел вас уходящим в компании с дамой лёгкого поведения.
— Я тоже вас могу спросить, почему вы не пришли мне на помощь, когда я попал в затруднительное положение? Ваша святая задача — обеспечивать безопасность советской делегации!
— Я лучше вас знаю свои обязанности! — набычился КГБист. — О вашем вопиющем поведении будет доложено. Не надейтесь, что это сойдёт с рук.
Его угроза заставила скорректировать планы. В них я мысленно углубился, когда «икарус» катил за МАЗами-автовозами уже по территории ГДР, и можно было расслабить булки. Отсюда буржуинам не выдадут. Но, похоже, надо отслеживать, не буду ли объявлен в розыск Интерпола. Капиталистическая заграница на ближайшие годы закрыта, даже Югославия. А вот комбинат глубинного бурения, в простонародье именуемый КГБ, запросто доставит неприятности. Придётся действовать на опережение.
Глава 5
Крыша
Мужчина в штатском наверняка носил генеральское звание. Не удивлюсь, если с приставкой «лейтенант», а не «майор» к слову «генерал». В отличие от неприметных топтунов-оперов, да того же Василия Денисовича с МАЗа, очень заметный персонаж — высокий, чернявый, в облике пробивает что-то или казацко-донское, или даже кавказская примесь. Поляков представил его как «товарища с площади Дзержинского».
Мы сидели за столом совещаний Виктора Николаевича, сам министр остался в собственном кресле и не отсвечивал. Насколько его знаю, происходившее здесь не доставляло ему удовольствия.
— К вам, Брунов, накопились вопросы, — начал комитетчик. — Но поскольку инициатива разговора с кем-то из руководства Комитета исходит от вас, предпочитаю для начала выслушать ваше заявление.
— Спасибо, что уделили мне время. Возможно, мой личный случай покажется малозначительным, но он чрезвычайно характерен для стиля работы многих ваших коллег при выполнении заданий в капиталистических государствах. Как патриот, я очень надеюсь, что после моего рассказа последуют оргвыводы.
— Продолжайте.
Я коротко описал сабантуй после выставки.
— Как потом признался злоумышленник, в вино был подсыпан психотропный препарат. Как только я начал терять контроль над собой, они подхватили меня под руки и увели, чтоб скомпрометировать с целью вербовки. Всё происходило буквально в трёх метрах от вашего офицера. Назавтра я предъявил ему претензии, он только отмахнулся: в его обязанности входит только наблюдать и стучать о неподобающем поведении. Понимаете? Руководитель делегации внезапно поплыл от бокала лёгкого вина, его фактически похищают, а офицер КГБ, отправленный в командировку решать вопросы, связанные с госбезопасностью страны, только мысленно готовится строчить донос! Напомню, что на МАЗе развёрнуто военное производство крупнотоннажной техники, в том числе транспорта для пусковых установок баллистических ракет. Они не в моём ведении, но в силу должности я могу заполучить любую информацию о них. А вашему сотруднику было плевать!
— Я пометил. Разберёмся.
— Простите, вы не представились. Должность не важна, хотя бы имя-отчество. Для вежливого общения.
— Касатонов Георгий Ильич. Второе главное управление.
— Контрразведка… То есть попытка вербовки одного из руководителей МАЗа иностранной разведкой входит в вашу сферу интересов?
— Серьёзно? Была такая попытка?
— Надеюсь, вы не в претензии, что я не сообщил о ней сопровождавшему нас сотруднику. Он, простите, мышей не ловит, не то что иностранных шпионов.
Я рассказал о пробуждении и дошёл до уединения с итальянцем в свободном убранном номере. Высыпал перед Касатоновым фотографии, не только предъявленную мне покойником, но отпечатал снимки со всего негатива.
— Обратите внимание на эту. Заметно, что на плече брюнетки бретелька от платья. То есть она легла в платье под одеяло. Жарко, наверно. Они подбирали самую убедительную позу. Почему не взгромоздили меня на даму для сочности композиции, не знаю.
— Жарко, наверно, — неожиданно повторил Поляков.
— И он отдал вам негатив?
— Он — Джузеппе Франческо, представитель советского «Автоэкспорта» в Риме, член компартии Италии и агент разведки, не успел мне рассказать, какой именно.
— Почему не успел? — спокойно спросил генерал, разглядывая фотки.
— Умер. Я сломал ему шею. Клянусь — вышло случайно.
Маска непробиваемого спокойствия сползла с его лица.
— Вы действовали безответственно! Непрофессионально! Надо было соглашаться, сообщить нам, мы бы взяли в оборот того, кто пробовал бы выйти на связь с вами в Москве… Разведка и контрразведка не практикуют убийств! Кроме крайней необходимости.
— Профессионально — это как Василий Денисович, забиться в угол и строчить донос? Напоминаю, Георгий Ильич, я находился под остаточным влиянием психотропов, не вполне отдавал себе отчёт в происходящем. А желание обратиться к вам за помощью сильно остужалось некомпетентностью вашего офицера… Давайте начистоту!
— Начистоту — это как?
Я проигнорировал предупреждающий жест министра.
— Многие ваши коллеги до сих пор живут мерками прошлого. Не понимают, что советские граждане за рубежом совсем не стремятся напакостить или сбежать. Нас надо не стеречь, а защищать! Да, встречаются исключения, перебежчики, в семье не без урода. Но я более десятка раз пересекал границу СССР! Ни разу себя не скомпрометировал. Когда попал в опасную ситуацию, ваш человек действовал в старых рамках — следить и вынюхивать, а не помогать. Тем более — спасать. Что ему стоило пройти за итальянцами, спросить: куда вы ведёте советского товарища? Самому отвести меня в номер и запереть. Врача, чёрт возьми, вызвать. Почему он сопел в две дырки и даже хреном по столу не стукнул?
— Ваш сигнал принят.
— Георгий Ильич! Вы — не просто высшая сила в государстве. Вы ещё и содержитесь за деньги, которые зарабатывает реальный сектор экономики. Мы, заводчане. И мы хотим знать, что КГБ нас защищает, а коль такой урод облажался при исполнении ответственного задания, то гнать его в шею — другим в назидание! Я готов идти