Мы выходим на улицу и оказываемся в большом дворе, в конце которого стоит огромный особняк из черногорского камня. Шикарный дом, окружённый елями, клумбами с цветами и вымощенными освещенными дорожками.
— Где мы? — хриплю я, оборачиваясь, видя позади несколько мужчин и еще машины.
— В безопасном месте, — отзывается Гордей и быстро ведёт меня к дому.
Ноги ватные, но я стараюсь идти быстро. Для меня сейчас нет безопасного места. Но если он имеет в виду тот ад, который мы пережили, то здесь, наверное, относительно безопасно.
Поднимаемся по лестнице на крыльцо и заходим в дом, попадая в большой холл с мраморным полом. К нам выходит мужчина, который сразу мне не нравится, я даже неосознанно прячусь за спину Гордея, который тяжело дышит.
Мужчина весь в чёрном. И, несмотря на то, что на дворе ночь, он в брюках и черной отглаженной рубашке с воротником-стойкой, как у католического священника. Но, судя по его чёрному пронзительному взгляду в мою сторону, мужчина явно не собирается отпускать нам грехи. Мне становится жутко от его взгляда.
— Скорп, не сейчас, — отмахивается от него Гордей. — Девочка в шоке. Мне нужен доктор.
— Степаныч ждет тебя в кабинете. Таисию проводит Регина, — произносит мое имя некий Скорп. И я только сейчас замечаю на его кисти черную татуировку скорпиона. Откуда ни возьмись появляется та самая Регина. Девушка примерно моего возраста, в форме горничной.
— Тая, иди за Региной. Всё хорошо, — подталкивает меня к горничной Гордей. А сам уходит с мужчиной в черном.
И я иду. Что мне остается делать? Я вообще сейчас слабо соображаю, что происходит, где я и кто все эти люди. Регина идет по коридору с идеально ровной спиной, даже не оборачиваясь на меня и не задавая вопросов. У меня была бы масса вопросов к босой девушке в одном банном халате, которая оставляет грязные следы на идеально белом мраморном полу.
Регина открывает для меня дверь комнаты и отступает, пропуская внутрь. Комната оказывается большой спальней с бежевыми стенами, ковром на полу, большой кроватью с бирюзовым бельём и множеством подушек. Возле окна, завешенного шторами, стоят кресла, между которых расположен круглый стеклянный стол.
— В ванной есть свежие полотенца и все необходимые, — сдержанно сообщает мне девушка. — В графине чистая вода. Хотите что-то ещё? Чай, сок, ужин? — предлагает мне она.
Вот это сервис для невольницы. Надо поставить пять звёзд этому отелю для пленниц.
Отрицательно качаю головой.
— Если всё-таки что-то захотите, просто нажмите кнопку, — указывает на небольшую кнопку на стене у кровати.
Киваю, обнимая себя руками. Мне не холодно, но всё равно трясет так, что стучат зубы.
Регина выходит, закрывая за собой дверь. А я выжидаю минут пять и кидаюсь к двери, проверяя, закрыта ли она.
Открыта. В коридоре тусклый свет и тишина. Но какой в том смысл? Этот дом — неприступная крепость с кучей охраны.
Закрываю дверь.
Иду в ванную, тут тоже белый мрамор с вкраплениями серебра. Дорого-богато…
Стягиваю с себя халат, кидая его на пол и начиная чувствовать тело, голова болит, мышцы ноют. Холодно, кожа покрывается мурашками, трясёт так, словно я припадочная. Настраиваю воду в душевой кабине из матового стекла и встаю под тёплые струи. Ноги не держат, и я сначала упираюсь в кафель руками, а потом и вовсе сползаю на пол, чувствуя, как вода бьет по спине. Вздрагиваю, обнимая колени руками, начинаю рыдать навзрыд.
Ой, мамочки… Остановите эту планету, я сойду.
Проснусь я, наконец, или нет? Кошмар затянулся.
Глава 18
Таисия
Я не помню, как вышла из душа, как добралась до кровати и уснула. Предпочла бы вообще ничего не помнить из вчерашнего дня.
Просыпаюсь, оттого что слышу присутствие в комнате постороннего. Открываю глаза, понимая, что лежу на животе, обнимая подушку. Фокусирую взгляд и вижу, как из комнаты выходит женщина в медицинской форме, тихо прикрывая дверь.
Я действительно сошла с ума, и меня, наконец-то, заперли в психушке? Снова прикрываю глаза, пытаясь отличить сон от реальности, но распахиваю веки, когда понимаю, что рядом со мной кто-то лежит. Резко поворачиваюсь и натыкаюсь на Гордея.
— Тихо, не дергайся так, — хрипло выдыхает он.
И я замираю. Он лежит на правой стороне кровати, на спине, в одних легких серых спортивных штанах. Его раненое плечо заклеено большим квадратным пластырем. Глаза прикрыты, дышит ровно, но глубоко. Немного бледный. В его руку воткнута игла капельницы, рядом с кроватью стойка с медленно капающим по прозрачной трубочке в вену Гордея раствором.
Я могла бы закатить ему истерику, обвинить во всех грехах и сказать, кто он и куда ему следует пойти. Но я сдерживаюсь.
— Почему ты не в больнице? — тихо интересуюсь у него.
— Потому что мне не нужна больница. Всё, что необходимо, мне дадут здесь, — отвечает он, не открывая глаз.
— Как ты? Всё плохо?
— Как видишь, жив. Было и хуже.
— Ясно.
Тоже ложусь на спину, смотря в потолок. Хотя мне неясно, почему Гордей здесь, рядом со мной. Не думаю, что в огромном доме для него не нашлось места. Да и охранник сейчас из него посредственный.
— Где мы? Кто этот человек, который нас вчера встречал? — задаю интересующие меня вопросы.
— Это Назар. Хозяин дома.
— Понятнее не стало… — выдыхаю я. А Гордей не спешит объяснять. Ну кто бы сомневался. Заключенным ничего знать не положено. — Что это вчера было? — задаю другой вопрос.
— Люди твоего отца.
— Это он пытался меня вызволить?
— Когда хотят спасти дочь, не расстреливают дом автоматными очередями. И не херачат по машине, где едет та самая дочь. Нас просто хотели убрать. Всех.
— Меня тоже? — в шоке спрашиваю я. — Зачем? Если ему на меня плевать, не проще ли вообще ничего не предпринимать?
— На тебя ему плевать. А вот на то, что принадлежит тебе, нет. Нет тебя — нет проблем.
— Так! — сажусь на кровати, заглядывая в его бледное спокойное лицо. — Что принадлежит мне?
— Дым через твою мать отмывал деньги. На нее было оформлено несколько предприятий. Когда она погибла… полагаю, не без его помощи, — совершенно спокойно поясняет он мне, словно пересказывает скучный фильм, — всё перешло к тебе. Номинально, конечно. Как выяснилось, он готовил документы, чтобы увезти тебя за границу. А там, видимо, хотел потерять. А тут мы тебя не вовремя украли, — цинично усмехается. — Или вовремя, как посмотреть, — выдыхает. — Тебе какой больше