— Черт возьми, профессор, давай не сегодня, — я уже сообразив, что маг обдолбился чем-то, подошел поближе и забрал косяк из его руки.
Понюхал, пытаясь понять по запаху, знакома мне начинка или нет, и пришел к выводу, что это что-то мне неизвестное. Затушил окурок и убрал в карман, дабы На Дель ненароком не сжег дом, после чего попытался привести его в чувство.
— На Дель, очнись, ты меня слышишь? — осторожно похлопал я старого мага по щеке. — Что ты тут устроил?
Мне показалось, что маг заснул — глаза его закрылись, и он замолк, даже головой в такт музыке покачивать перестал. Но он не спал.
— Музыку слушаю, — не открывая глаз, ответил маг. — Ты что, не слышишь?
Я прислушался. Музыка действительно звучала где-то на краю сознания, хотя источника звука я так и не заметил. Это что же получается? Я слышу воображаемую музыку, которая играет в голове обдолбившегося мага? Он затягивает меня в свой наркотический бред? Как это вообще возможно?
Последнюю фразу я, видимо, произнес вслух, хотя сам этого не заметил, и На Дель, снова начав покачивать головой в такт музыке и не открывая глаз, медленно и тягуче, словно слова ему приходилось продавливать сквозь какой-то упругий или вязкий барьер, ответил с лекторскими нотками в голосе:
— Корень купины, правильным образом сгнивший, позволяет слышать голоса. Но если знать как и захотеть, можно и музыку послушать…
— Черт, ты мне нужен в трезвом уме.
— Неееее, — все так же тягуче и не открывая глаз, лишь чуть улыбнувшись уголками губ, ответил На Дель. — Это надолго.
— У меня нет времени ждать. — Манстоун в обойме на перчатке сверкнул синей искоркой, и над моей ладонью заклубился сгусток воды, словно водяной пузырь в невесомости. Повинуясь движению мысли, пригоршня воды хлестнула обдолбившегося мага в лицо, и тот, встрепенувшись, распахнул абсолютно черные глаза — радужки совсем не было видно за расширенными зрачками.
— Отлично, ты очнулся, — начал было я, но На Дель вскочил на ноги, одновременно отбрасывая меня мощным телекинетическим импульсом. Впечатавшись спиной в стену, я успел заметить, как сама собой захлопнулась дверь…
— Да что ты себе позволяешь! Я имперский дворянин! — голос прогремел словно бы со всех сторон.
Мне показалось, что профессор мгновенно стал выше ростом или массивнее. Сверху словно придавило что-то невидимое, казалось, фигура мага плывет в воздухе, нависает надо мной, а потом зачем-то переворачивается. Как вдруг, приложившись лицом о потолок, я понял, что это не маг переворачивается, а я. Комната вращалась, и я упал сначала с пола на потолок, потом обратно, когда верх с низом снова поменялись местами, а затем меня потащило куда-то в сторону, и я покатился по стенке, соскребая с нее лицом картины.
Я успел увидеть, что На Дель стоит неподвижно где-то на потолке, а потом по стенам побежали разноцветные спиральные узоры, ломая очертания и геометрию. Поверхности всего — ковров, мебели, стен и вообще всех предметов, что находились в комнате, задрожали и замерцали, словно по ним, как по поверхности воды, пошла рябь, и задышали. Казалось, что стены и все остальное внезапно стали резиновыми.
Я моргнул, и на мгновение все окружающее пространство разделилось и тут же снова собралось, но уже чуточку не так, словно треснуло зеркало, и теперь части отражения в нем перестали стыковаться. На секунду мне показалось, что я застрял в каком-то калейдоскопе, который вращала рука гиганта, а потом комната снова перевернулась, и я, свалившись со стены на потолок, вляпался в него, как в липкую нефтяную лужу, только белую. Гипсовая лепнина податливо прогнулась под ладонями, я по локоть погрузился в каменную плиту обеими руками, а из мрамора, рядом со мной, словно из-под воды, высунулось щупальце, на котором, добавляя происходящему бреда, отчетливо проступал витиеватый узор лепнины.
Дом снова повернулся. Вряд ли у На Деля хватило бы сил вертеть целое здание, значит, балуется с гравитацией. Понять бы, как он это делает… Мысль промелькнула в голове, пока я падал с потолка на пол, но первое замешательство прошло. Я приземлился на ноги и активировал щит в последний момент, прежде чем на меня навалилось все окружение, вперемешку с ужасами, густо замешанное на наркотическом бреду мага.
Я стоял посреди комнаты в квартире На Деля, но мне казалось, что я оказался в каком-то лабиринте кривых зеркал, вперемешку с океанариумом. Мебель, оживая и искажаясь, ползла в мою сторону, из картин на стенах лезло… всякое, стены сжимались и пульсировали, словно перистальтика какого-то гигантского кишечника, внутри которого мы почему-то оказались. Отовсюду вылезали щупальца, на которых, словно опухоли или нарывы, тут и там вскрывались желтые глаза и прорезались вопящие, зубастые пасти.
Под мерцающей полупрозрачной сферой щита я казался сам себе аквариумной рыбой посреди океана бреда, и этот океан уже начал переливаться через края моего аквариума. Мой собственный пустотный щит начал отращивать щупальца и зубастые пасти на внутренней поверхности сферы. Откуда-то издалека слышался ехидный смех Слаанеш и чувствовалось смрадное дыхание Нургла — содержимое уже моего подсознания вплеталось в наркотический бред профессора. Видимо, я тоже надышался дыма…
— Хватит! — я оброс дополнительной броней, превратившись, наверное, в дредноута или что-то подобное. Перед моим лицом, глухо лязгнув, сомкнулись бронеплиты, обзор сократился до узкой полосы смотровой щели, а потом где-то за спиной загудел реактор, и я ощутил всю мощь огромного шагающего танка, которым стал.
Зажужжали сервоприводы. Я тяжело шагнул вперед, разрывая странно огромными руками массу шевелящегося и копошащегося бреда. За десяток шагов, которые отделяли меня от На Деля, стоявшего вниз головой на потолке в другом конце большой гостиной, моего дредноута почти сожрали, ободрав половину брони и теперь вырывая шланги и провода. Но я эти несколько шагов все же прошел, круша и разрывая уже совсем непонятно что — потому что освещение исчезло. Лампы погибли, когда вцепились стеклянными зубами в стальную