После перерыва, в 14 часов 50 минут, началось последнее заседание трибунала. Скамья подсудимых была пуста. Их предполагалось вводить в зал поодиночке, зачитывая каждому соответствующую формулу. Эту часть приговора зачитывает председатель суда Джеффри Лоуренс.
Как и ожидалось, первым узнал свою участь Геринг. Ровно в 15 часов он предстает перед судьями в сопровождении двух конвоиров. Лоуренс читает приговор: «Обвиняемый Герман Вильгельм Геринг, Международный военный трибунал приговаривает вас к смерти через повешение».
Жуков Н. Н. Рисунок «Корреспондент»
Можно только поддержать замечание судьи, который подчеркнул: «Вина этого человека беспрецедентна, а преступления настолько чудовищны, что им не может быть никакого оправдания». Но надо было отдать должное самообладанию «наци № 2», на лице которого не дрогнул ни один мускул.
Вторым конвоиры привели Риббентропа, в руках которого была папка с уже ненужными бумагами, за ним – Кейтеля, Розенберга, Франка… Так перед судом прошли 11 осужденных, получивших страшную весть о повешении (Борман был осужден на смерть заочно), семеро узнали сроки заключения в тюрьме.
В 15 часов 40 минут 1 октября 1946 г. трибунал завершил свою почти годичную работу. Страшный шум в коридорах Дворца правосудия ознаменовал это событие. Многочисленные представители прессы с топотом и толкотней бросились передавать в свои редакции сенсационные новости…
Глава 3. Жесткий жест советского судьи
Приговор Международного военного трибунала неизменно считается справедливым и заслуженным. Однако с первого дня его оглашения и по день сегодняшний подвергается критике его оправдательная часть, а также мягкий приговор Р. Гессу. Квинтэссенция возражений содержится в особом мнении, с которым выступил судья от СССР, генерал-майор юстиции И. Т. Никитченко. В письменном виде оно было приобщено к приговору.
Жуков Н. Н. Рисунок «Советский судья Никитченко»
Сотрудник секретариата Нюрнбергского процесса А. И. Полторак приводит высказывания прессы, сделанные по горячим следам события. «Русские оговорки в связи с решением трибунала встретят много симпатий и понимания»,– писала шведская газета «Афтонтиднинген». «Точка зрения, высказанная русским представителем в трибунале, вызывает в странах, подвергшихся немецкой оккупации, самую горячую симпатию», – вторила ей норвежская газета «Арбейтер бладет».
Секретарь Национальной гильдии юристов США взялся объяснить подоплеку оправдательных усилий. Он считал, что оправдание Шахта может быть истолковано лишь в том смысле, что «нацистские промышленники и финансисты, субсидировавшие нацистскую партию и создавшие экономическую базу, без которой Гитлер был бы бессилен, не разделяют вины за агрессию и преступления против человечества… Подлинный смысл оправдания Шахта становится понятным, если рассматривать его только как часть всей политики США и Англии в отношении Германии».
Оправдание вызвало протест не только у советского судьи, официально выступившего с особым мнением, но и у других участников процесса. Известно, что главный обвинитель от США Роберт Х. Джексон, прекрасно знавший зловещую роль германских промышленников и финансистов, был удивлен оправданием Шахта. Изумились даже некоторые соратники «финансового гения» нацистов. По свидетельству очевидцев, Геринг, услышав о снятии обвинений с Шахта, вскипел, сорвал с себя наушники и с силой швырнул их на пол.
Со временем перестало быть секретом то, что у оправданных было немало влиятельных ходатаев. Американский судья Биддл вспоминал, например, как накануне процесса встречался с папой римским: «Я оставался наедине с его преосвященством 15 минут… Фрау фон Папен просила, чтобы он ходатайствовал за ее мужа, и папа просил меня сделать все, что в моих силах, для того чтобы суд над Папеном был справедливым». Какой смысл вкладывал в слово «справедливый» в этом диалоге понтифик, думается, ясно…
По поводу снятия обвинений с Шахта, Папена и Фриче даже в Германии прошли митинги протеста. На демонстрацию в Лейпциге вышло 100 тысяч человек. Они несли лозунги: «Смерть военным преступникам!», «Мы хотим длительного мира!», «Народный суд над Папеном, Шахтом и Фриче!», «Мы хотим спокойствия и мира!». Такие же шествия состоялись в Дрездене, Галле и Хемнице.
Оправдание правительства Третьего рейха, Генштаба и Верховного командования тоже вызвало много нареканий, хотя и было встречено менее болезненно. Суд объяснил его формальными причинами. Дескать, эти структуры трудно определить как группы или организации и проще подвергнуть суду их конкретных представителей. При этом на словах трибунал заклеймил Генштаб и Верховное главнокомандование как «касту безжалостных милитаристов», «опозоривших почетную профессию воина».
И здесь И. Т. Никитченко не был одинок в своей критике. Например, главный обвинитель от США Джексон в докладе президенту Трумэну назвал это оправдание «весьма прискорбным».
В то же время Никитченко не стал заострять внимание суда и общественности на исключении из списка преступных организаций штурмовых отрядов (СА). Причина, видимо, в том, что нацистские вожди сами обезглавили СА в 1934 г. («Ночь длинных ножей»), после чего их роль в Германии резко упала.
Троица оправданных трибуналом – Шахт, Папен и Фриче – в глубине души, видимо, хорошо понимала, что вина их существует. Они вовсе не спешили воспользоваться свободой, а, наоборот, письменно просили полковника Эндруса оставить их в тюрьме и потом переправить в нужные им места под американской охраной.
В ответ на письмо администрация тюрьмы сообщила, что будет держать их в камерах до вечера 4 октября, а именно до 21 часа 15 минут, а затем доставит в любую точку в американской зоне оккупации.
По какой-то причине Шахт передумал добровольно продлять заключение и вышел из тюрьмы. Опасения были правильными. У ворот тюрьмы его арестовала немецкая полиция по списку лиц, подлежащих денацификации. Шахт снова попал под суд, на этот раз немецкий. В 1947 г. он был признан одним из виновников установления власти национал-социалистов и осужден на восемь лет исправительных работ. Некий приговор вроде бы состоялся. Однако финансисту вновь повезло. В сентябре 1948 г., после пересмотра приговора, как уже сообщалось ранее, он оказался на свободе.
Подверглись процедуре денацификации и двое других оправданных. В 1947 г. приговорен к восьми месяцам исправительных работ бывший рейхсканцлер Папен. Он был освобожден в 1949 г. В том же 1947 г. по обвинению в разжигании антисемитизма и распространению заведомо ложной информации был привлечен к ответственности «гениальный радиокомментатор» и «рейхспрессешеф» Фриче. Строгостей также не последовало, и в 1950 г. дело было прекращено на стадии следствия.
Из досье «оправданных»
ШАХТ Яльмар (1877–1970) – государственный деятель, банкир, рейхсминистр экономики. Детство провел в США. Получил экономическое образование в Киле, Мюнхене и Берлине. С 1903 г. работал в «Дрезднер Банке» и других финансовых учреждениях, возглавлял собственный банк. Участник Первой мировой войны. В 1923–1930 гг.