– Верю, сеньор, – дочь Великолепного отстранилась от своего партнёра. – Именно так поэт Петрарка любил мадонну Лауру.
– Будьте же Вы моей Лаурой!
– Вы забываете о моём скором отъезде.
– Ах, я не переживу разлуки с Вами!
– Если бы Вы остались в Милане, донна Мария, то я мог бы многое сделать для Вас, – добавил граф, понизив голос. – Ведь мой тесть не вечен и у него нет взрослых сыновей. Поэтому, несомненно, я стану его преемником…
В этот момент внимание Лоренцы привлекла танцующая неподалёку парочка: он – тот самый молодой человек, который был вместе с герцогом и герцогиней на вечере у Сансеверино, а она – бледная белокурая девушка с печальным лицом. Если скучающее равнодушие кавалера было явно напускным, то его партнёрша и вправду казалась не от мира сего.
– Любуетесь донзеллой Дианой? – перехватив взгляд Лоренцы, спросил Сансеверино.
– Да, она очень мила.
– Вы – гораздо красивее, донна Мария!
– Донна Диана, как будто, без ума от своего кавалера, – девушка сделала вид, будто не услышала комплимент своего партнёра.
– Это сеньор Галеаццо Сфорца, двоюродный племянник герцога. Его отец, граф Котиньолы и Пезаро, за неимением законных наследников завещал своё состояние и титул старшему из двух своих бастардов. Поэтому младший вынужден жить из милости при дворе моего тестя.
Лоренца с новым любопытством посмотрела на деверя Лукреции Борджиа, но тут танец закончился и к ней подошёл д’Эворт.
– Тебя нельзя оставить ни на минуту, Лоренца! – раздражённо сказал он девушке. – Я ведь просил, чтобы вы с госпожой Портинари никуда не уходили!
– Но граф пригласил меня на танец.
К счастью, в этот момент подоспела донна Аврелия.
– Что хотел от Вас герцог? – с любопытством спросила она у Даниеля.
– Неважно, раз мы всё равно уезжаем, – пробурчал д’Эворт, который был явно не в духе.
– Вы знаете, кого я видел среди гостей? – добавил он.
– Нет.
– Малатесту. Я хотел было подойти к нему, но он отвернулся, сделав вид, будто не узнал меня. Не нравится мне всё это…
Не успел д’Эворт договорить, как в зале появился герцог. Оглядевшись, он направился прямо к ним:
– Я хочу пригласить Вас на танец, донна Мария.
Невзирая на тучность, танцевал Моро легко, с неторопливой важностью, и при этом томно не вздыхал и сладко не улыбался, как граф ди Сансеверино. Словно размышлял о чём-то, разглядывая Лоренцу, но не в упор, а так, как бы вскользь.
– Я думал, что у Вас тёмно-серые глаза, но теперь вижу, что ошибся, – наконец, произнёс он, когда девушка уже начала волноваться.
Не зная, что сказать, Лоренца промолчала, а герцог продолжал:
– В этом зале немало красавиц, донна Мария, но для того, чтобы стать царицей бала, Вам не хватает лишь блеска их драгоценностей.
Подумав, что она уже где-то слышала подобные речи, дочь Великолепного, на всякий случай, прикинулась непонимающей:
– Лучшим украшением девицы, Ваша Светлость, является скромность.
– Но каждая девица мечтает о замужестве. Мы бы могли подыскать для Вас прекрасную партию.
– Я не могу выйти замуж без согласия моего опекуна мессира Даниеля, Ваша Светлость, которого назначил мне покойный отец.
– Мессир Даниель отказал нам, хотя мы предлагали ему почётную должность при нашем дворе.
– Если бы Вы повлияли на него, донна Мария, то получили бы к свадьбе великолепный рубин. Или нет, лучше алмаз, который очень бы подошёл к Вашей красоте, – вкрадчиво добавил герцог.
– Как у графини Бергамино? – не выдержала Лоренца.
Однако Моро нисколько не смутился:
– Почему бы и нет?
– Благодарю Вас, Ваша Светлость. Но я предпочитаю жить с тётушкой и братом в Брюгге.
Герцог слегка вздохнул:
– Вы сделали свой выбор, донна Мария.
И хотя в его тоне не было ничего угрожающего, девушке стало как-то не по себе.
Проспав почти до полудня, дочь Великолепного встала только во второй половине дня. Пообедав, Даниель и вдова снова принялись обсуждать, что делать с Асканио, и д’Эворт решил попросить у графа Сансеверино людей, чтобы те проводили мальчика в Рим под предлогом того, что из-за слабого здоровья ему лучше пока пожить в Вечном городе у дальних родственников. Но зятя Моро не оказалось дома. Зато вскоре пришёл паж графини Бергамино, которая приглашала Даниеля и его домочадцев на литературный вечер.
– Интересно, что понадобилось от нас любовнице Моро? – проворчал д’Эворт, которому не хотелось снова облачаться в новое платье и тесные башмаки.
Однако любопытство взяло верх, и они вчетвером отправились во дворец Карманьола, где жила Чечилия. Их провели в комнату с открытой лоджией, выходившей в сад. Там уже собралось небольшое общество из молодых дам и кавалеров. Приветливо кивнув новоприбывшим, хозяйка продолжила беседу со своими гостями, среди которых был и Леонардо да Винчи.
Наблюдая за любовницей Моро, Лоренца заметила, что та была очень подвижна и грациозна. Перебирая длинными изящными пальцами мех белого хорька (миланские дамы использовали чучела и шкурки пушных зверьков в качестве блохоловки), Чечилия с улыбкой слушала рассуждения присутствующих о поэзии и лишь изредка вставляла свои замечания, свидетельствующие о прекрасной образованности. Когда же хозяйка начала читать свои стихи, дочь Великолепного убедилась, что по остроумию и тонкости они явно превосходили произведения некоторых придворных пиитов.
В отличие от своих спутниц, д’Эворт явно скучал, что, по-видимому, не укрылось от внимания Чечилии.
– Донна Аврелия! – неожиданно обратилась она к вдове. – Мне рассказывали, что Ваш племянник прекрасно поёт. Я бы хотела послушать его.
– Не удивлюсь, если графиня пригласила нас только ради Асканио, – проворчал Даниель. – Ведь здесь, в Милане, все помешаны на музыке и пении.
Когда Асканио вновь присоединился к своим спутникам, донна Аврелия лукаво произнесла:
– Вы прекрасно пели и сеньора Чечилия просто очарована Вами.
– Нет, она любит маэстро Леонардо.
– С чего Вы так решили?
– Я слышал, как она сказала ему: «Если бы ты знал, как я скучала по тебе, Леонардо». А он ответил: «Мне тоже была жизнь без тебя не мила, моя возлюбленная богиня».
В ответ вдова хмыкнула: при дворе Моро даже близкие родственники и друзья обращались друг к другу на «Вы».
Тем временем к ней подошла графиня Бергамино:
– Мне хотелось бы прогуляться по саду с Вами и Вашей племянницей.
– Я слышала, что вы намерены в ближайшее время покинуть