– Прошу Вас, назовите мне имя этой дамы, мадам, чтобы я могла вечно благословлять её.
Жанна немного помедлила:
– Это Ваша мать.
Едва герцогиня Орлеанская произнесла последние слова, как её спутница вышла из тени.
– Это моя крёстная, – пролепетала Лоренца.
Затем словно кто-то погасил факел, и всё погрузилось во тьму.
Исповедь матери
– Я не только твоя крёстная, но и твоя родная мать, Лоренца, – проник в сознание молодой женщины знакомый голос.
Все мысли в её голове спутались, в то время как глаза словно застилала какая-то пелена.
– Почему ты молчишь? – спросила донна Мария.
– Я не вижу Вас, – Лоренца попыталась протереть глаза, но всё осталось по-прежнему.
– А теперь?
Вероятно, графиня де Сольё сняла со стены факел, потому что перед глазами дочери Великолепного возникло тусклое жёлтое пятно.
– Нет, всё равно не вижу.
– Да она ослепла, бедняжка! – с жалостью произнесла герцогиня Орлеанская.
– Этого не может быть!
Уловив отчаяние в голосе матери, Лоренца вздохнула:
– Наверно, Господь покарал меня за мои грехи.
Однако графиня де Сольё не желала сдаваться:
– Если понадобится, я приглашу лучших лекарей и они вернут тебе зрение, Лоренца!
Тем временем сестра короля позвала Ледрю, который открыл клетку и помог пленнице выбраться туда. Обняв её, мать повела Лоренцу наверх. Когда они выбрались из подземелья, герцогиня Орлеанская сказала:
– Теперь я должна проститься с вами.
– Мы с дочерью – Ваши вечные должницы, мадам! – с чувством произнесла донна Мария.
Жанна же, обращаясь к Лоренце, добавила:
– Не теряйте надежду на милость Господню.
После её ухода графиня де Сольё сказала тюремщику:
– Прощай, мэтр Антуан! Я хочу как можно скорее забрать отсюда дочь.
– Понимаю, сударыня, – ответил старик. – Ведь ей, бедняжке, пришлось здесь туго…
Вскоре Лоренца почувствовала, что оказалась на свежем воздухе, но по-прежнему ничего не видела, кроме смутных теней.
– Вот и Даниель с лошадьми! – через некоторое время воскликнула донна Мария.
– Слава Богу, ты жива, Лоренца! – д’Эворт, в свою очередь, обнял её.
– Моя дочь ничего не видит, – печально сообщила ему графиня.
– Но как такое могло случиться?
– Вероятно, на неё подействовало долгое заточение в подземелье.
До Саше они добрались меньше чем за час. Почти всю дорогу спутники Лоренцы молчали, пока она не услышала голос Даниеля:
– Наконец-то мы дома!
Не успела Лоренца слезть с лошади, как рядом раздалось радостное восклицание Катрин:
– Какое счастье видеть Вас снова, сударыня!
– Жаль, что я не могу сказать того же…
– Но я ведь ещё не замужем. Почему Вы назвали меня сударыней? – с удивлением добавила дочь Великолепного.
– Мы с Даниелем решили выдать тебя за вдову, – объяснила ей мать вместо Катрин.
– Но ведь Ледрю знает правду.
– Ничего, он умеет держать язык за зубами, иначе бы не сохранил свою должность.
Узнав о новом несчастье, приключившемся с Лоренцей, алансонка разволновалась:
– Но это несправедливо! Вы не заслуживаете этого! Судьба обошлась с Вами слишком жестоко!
– Видно так было угодно Богу.
– Главное – моя дочь свободна, – в свой черёд, добавила графиня де Сольё.
Затем мать отвела Лоренцу в дом и передала в руки служанок, которые помыли её в кадке с горячей водой и переодели в чистую одежду. После чего все сели ужинать.
– Благодарение Богу, что мы собрались все вместе за этим столом и моя дочь сидит рядом со мной, – после молитвы сказала хозяйка Саше.
– Да, это чудо, что Вам удалось освободить Лоренцу, – согласился с ней управляющий.
– Простите меня, матушка, и Вы, господин д’Эворт, – добавила дочь Великолепного. – Ведь я доставила вам столько хлопот!
– Тебе не за что просить у меня прощение, Лоренца, – со вздохом ответила графиня де Сольё. – Ведь я всего лишь искупала свою вину перед тобой.
– Что Вы, матушка! Вы ни в чём не виноваты!
– Виновата, и ты это знаешь, дочь моя. Однако поговорим об этом после.
– А я, признаться, сильно разозлился на тебя, Лоренца, когда ты сбежала от меня в Лионе, – после паузы заметил д’Эворт. – Сначала даже хотел помчаться следом, но потом передумал из-за положения моей жены. К счастью, ты вскоре прислала письмо и я успокоился, пока не получил твою записку из Плесси. После этого Катрин не давала мне покоя, требуя, чтобы я чуть ли не штурмом взял королевский замок и освободил тебя. Но тут, слава Господу, приехала госпожа де Сольё.
– Даниель ещё из Лиона написал мне о вашем возвращении, – сообщила графиня, – а потом мэтр Жак прислал известие о том, что ты в Париже, Лоренца. Однако меня задержал приезд сына и невестки. Только после Пасхи я отправилась в Париж, но тебя там уже не было.
Сделав паузу, она продолжала:
– Тогда я поехала в Саше и здесь узнала о твоём заточении в Плесси. К несчастью, после смерти Людовика ХI все мои связи при дворе были утрачены. Тогда Даниель посоветовал мне обратиться к Коммину, моему старому другу.
– Сеньор д’Аржантан помогал мне своими советами, – заметила Лоренца.
– Да, он рассказал мне о вашем знакомстве, когда мы встретились с ним в Амбуазе, – кивнула её мать. – Хотя ему ничего не было известно о твоём аресте, Коммин пообещал сделать всё, что в его силах. Вскоре ему удалось узнать, что тебе предъявляют обвинение чуть ли не в государственной измене, но герцогиня Бурбонская уговорила своего брата не доводить дело до суда и тайно препроводить тебя в темницу замка Плесси-ле-Тур.
– А разве не надёжнее было казнить меня по приговору королевского суда?
– Вероятно, герцогиня всё же опасалась, что тебя могут оправдать. А так, по словам Коммина, о тебе бы просто «забыли» и ты до самой смерти бы просидела в Плесси.
– Ещё советник сказал, что герцог Орлеанский тут вряд ли чем может помочь, так как сам находится в опале, и посоветовал мне лучше обратиться к его супруге, – добавила донна Мария.
– Эта мысль могла придти только в голову Коммина, – улыбнулась дочь Великолепного.
– Дело в том, что он знал о моём давнем знакомстве