– У христиан нет обычая целовать чью-либо обувь, – попробовала отмахнуться от него та.
– Вы ошибаетесь, мадонна! – торжествующе воскликнул шут. – Эту туфлю обязаны целовать все католики!
– Оставь в покое донну Лоренцу, Фертелла, и верни сандалию Его Святейшества на место, – сказала дочь папы.
Адриана же ехидно добавила:
– Уж скорее ты похож на евнуха, чем на Великого турка.
– В таком случае, если я – евнух, то Ваше место, мадонна, во главе гарема! – мгновенно нашёлся шут.
После его слов даже Джулия, дувшаяся с момента возвращения из часовни, не смогла сдержать улыбку. Что же касается вдовы, то она сделала вид, будто не поняла намёк Фертеллы.
Как только с обедом было покончено, любовница папы заявила, что ей нужно навестить сестру и удалилась вместе с Адрианой. Лукреция же предложила дочери Великолепного принять ванну. Когда слуги перетащили её в спальню и наполнили горячей водой, Айше помогла своей госпоже, а затем Лоренце, раздеться. Нельзя было не признать, что, невзирая на некоторую хрупкость, дочь папы обладала на редкость пропорциональным сложением. Словно прочитав мысли девушки, Лукреция со вздохом произнесла:
– У Вас прекрасная фигура, донна Лоренца.
– У Вас тоже, мадонна, – смущённая Лоренца поспешила вслед за ней окунуться в ароматную воду, куда рабыня время от времени подливала из кувшина кипяток, добавляла благовония и травы.
– Вы правда так считаете? – графиня Котиньолы улыбнулась.
– Да, мадонна.
– А вот мой муж говорит, что я слишком худая.
– Полнота придёт с возрастом, мадонна.
– Но мне восемнадцатого апреля уже исполнится пятнадцать.
– А сколько лет Вам? – поинтересовалась после паузы собеседница Лоренцы.
– Второго апреля будет шестнадцать.
– Я вижу, что у нас с Вами много общего. Мы родились в одном месяце и обе любим поэзию. Кстати, Вы знаете, что Ваш отец был знаменитым поэтом?
– Да, мадонна.
Немного поплескавшись, дочь папы снова спросила:
– Вы верите гороскопам, донна Лоренца?
– Прежде всего я верю в Бога, мадонна. Хотя, согласно моему гороскопу, у меня будет шестеро детей. Причём первенец – не от моего мужа.
Лукреция улыбнулась:
– А мне звёзды напророчили трёх мужей. Но, возможно, они имели в виду мои две предыдущие помолвки до брака с Джованни? Ведь в одиннадцать лет меня сначала обручили с доном Черубино Хуаном де Сентельес, владельцем Валь д’Айоры в Валенсии, а затем с доном Гаспаро ди Прочида, графом Аверским. Но он за три тысячи дукатов отказался от меня, и в тринадцать лет я обвенчалась с графом Котиньолы и Пезаро.
Лоренца с сочувствием посмотрела на свою собеседницу, которая с невинным хвастовством продолжала:
– Моё свадебное платье стоило пятнадцать тысяч дукатов, а приданое – тридцать одну тысячу, хотя Джованни должен был получить деньги только после консуммации брака. Но Его Святейшество считал, что я ещё не готова к этому. Поэтому Джованни обиделся и через две недели после нашей свадьбы уехал из Рима. Тогда Его Святейшество пообещал, что он получит всё, что ему положено, и мой муж вернулся. А через год мы с ним уехали в Пезаро.
– Надеюсь, Ваше путешествие было приятным, мадонна.
– Вначале – да. Но едва мы добрались до города, как начался сильный ливень. Правда, приняли нас тепло, отвели прекрасный дом со всеми удобствами и окружили заботой. Единственно, что меня огорчало, это только беспокойство о Его Святейшестве, которому в Риме грозила опасность из-за нашествия французов. Поэтому при первой же возможности я вернулась сюда.
– Вероятно, Вы скучаете по своему мужу.
– Да, – с некоторой запинкой ответила дочь папы. – Джованни – неплохой человек. К тому же, он довольно красив, хотя старше меня на тринадцать лет и уже успел овдоветь.
В этот момент Лоренца вдруг заметила, что у Лукреции был взгляд умудрённой жизнью женщины.
После мытья графиня Котиньолы поручила своей камеристке, очень красивой мавританке, носившей золотые браслеты и жемчуг, подобрать одежду для Лоренцы, так как после всех приключений девушки её собственное платье пришло в полную негодность. Когда дочь Великолепного переоделась, камеристка, осмотрев её со всех сторон, удовлетворённо произнесла:
– Теперь Вы такая же красивая, как моя госпожа!
Выйдя из спальни, девушка увидела кардинала Валенсии, сидевшего рядом с сестрой возле камина. Протянув Лоренце руку для поцелуя, Цезарь затем сказал:
– Когда я Вас впервые увидел, донна Лоренца, Вы напоминали девицу, выскочившую из борделя, а сейчас похожи на благородную даму.
Смутившись, Лоренца не знала, что ему ответить. Тем временем Лукреция заявила, что ей тоже нужно переодеться.
– Так кто же Вы на самом деле? – продолжил после ухода сестры кардинал.
– Но Вам это известно, монсеньор.
– Теперь – да. А вот во время нашей первой беседы Вы солгали мне, хотя, как Ваш спаситель, я имел право рассчитывать на Вашу откровенность.
– Простите меня, монсеньор. Но после того, как я подверглась преследованиям со стороны Медичи во Флоренции, а потом здесь, в Риме, со стороны Вашего брата, мне было трудно довериться кому-либо.
– А почему Медичи преследовали Вас?
Выслушав рассказ Лоренцы, Цезарь задумчиво промолвил:
– Значит, все Ваши честолюбивые мечты разделить славу и богатство с Медичи разлетелись в прах…
– Вы меня неправильно поняли, монсеньор. Я хотела увидеть родственников своего отца не потому, что надеялась что-то получить от них. Просто после смерти приёмных родителей мне было очень одиноко. Поэтому единственное, в чём я нуждалась, это сочувствие.
– А Медичи отказали Вам даже в этом.
– Скажите, донна Лоренца, Вы не хотели бы отомстить им? – вдруг спросил брат Лукреции.
– Они всё же мои родственники… – растерялась девушка.
– Но Вы согласны с тем, что Медичи не заслушивают ничего, кроме презрения? Я изучал вместе с Джованни право в Пизанском университете и хорошо знаю его мстительность и трусливость. Да и у Пьеро не хватило ума удержать в повиновении чернь.
– Не понимаю, к чему Вы клоните, монсеньор.
– Скоро поймёте, – Цезарь загадочно усмехнулся. – А пока, если хотите выжить здесь, в Риме, Вы должны неукоснительно следовать моим советам.
– Со вниманием их выслушаю, монсеньор.
– Главное, Вы ни под каким предлогом не должны покидать дворец моей сестры.
– Но Его Святейшество передал через своего церемониймейстера, что скоро намерен дать мне аудиенцию.
– Попробуем потянуть время. Сегодня перед ужином я пришлю к Вам лекаря и он доложит в Ватикан, что простуда, которую