Во время коротких перелетов экипаж старался не проявлять активность, чтобы не повышать температуру среды. Три недели невесомости считались безопасным сроком, когда не начинается ещё атрофия мышц, а перераспределение жидкости, давления и минералов в организме не приводят к необратимым последствиям.
Но теперь люди вдвое превысили безопасной срок и перед ними встала задача купировать негативные последствия. Помимо заботы о здоровье, команде требовалось нормальное самочувствие, чтобы иметь возможность вести бой сразу после выхода в обычное пространство.
Ивор вызвал боцмана.
— Мистер, Гарднер. Я хочу чтобы вы с доктором разработали программу обязательных оздоровительных упражнений. И чтобы вы лично проследили, как за её выполнением, так и за приемом нижней палубой необходимых препаратов.
— Да, сэр.
С этого дня на «Нибелунге» ввели новый режим.
Матросы и младшие командиры глотали пилюли на построении. Затем отправлялись в спортивный зал и занимались на тренажерах.
Проблема опять же возникла с Королевской палубой. Аристократы любили подвижный спорт, чтобы и воздухом свежим подышать и поболтать, а не вот эти изнурительные тренировки на тренажерах или сидение по часу в особом костюме, точно в бочке. На этот раз дело не касалось безопасности, а потому Ивор ограничился предупреждением. В конце концов, если они не смогут доползти до своих важных переговоров и вечеринок, его обвинять не станут.
В остальном вроде бы все шло как нужно. Ивор притерся к Королевской палубе, или скорее притерпелся, как к неприятному запаху. Зато экипаж действовал, как единый механизм. Бывшие кадеты проявляли рвение, ветераны тоже не подкачали. Беспокойство у него вызывал только Ховард. Ивор часто ставил себя на место мастера и ему казалось, что оправиться после того, как тебя бросили одного в космосе, почти невозможно. Он читал литературу и ПТС после подобных случаев, считался одним из самых сильных.
Ивор активировал переговорное устройство и вновь вызвал боцмана.
Через пять минут тот вошел в кабинет.
— Доброго дня, мистер Гарднер.
— Доброго дня, сэр.
Садитесь.
Тот сел, сохранив прямоту спины, как и положено в таких случаях.
— Как вы оцениваете психологическое состояние людей на нижней палубе? — спросил Ивор.
— Как превосходное, сэр. Поначалу были кое-какие шероховатости с новичками. Но сейчас ничего такого.
Насколько Ивор знал, Гарднер откатил к прежним настройкам программу робота-уборщика, чтобы он как раньше пропускал часть третьей палубы, так называемую Грязную поляну. И пообещал открутить уши любому, кто-то вздумает ещё раз отремонтировать механизм. Поляна стала своеобразным мемориалом молодогоДжереми Кречмана, погибшего в первой миссии «Нибелунга», и частью корабельной традиции. Боцман использовал ручную уборку палубы в воспитательных целях.
— Меня беспокоит Ховард, — перешел, наконец, Ивор к главному. — Наш повелитель паучков. Как он? Справляется?
— Да, сэр, вполне. Я говорил с ним. Спрашивал, боится ли он пустоты? Он сказал, что, конечно, боится и вовсе не желал бы оказаться там снова, но парень вполне способен подавить страх. Тем более, что сейчас никто его не выставляет за борт. Сэр.
— А его работа, обязанности?
— Комар носа не подточит, сэр. Ховард сам все время ищет потенциальные проблемы и находит ещё до того как они действительно станут проблемами. Отслеживает сбои у связистов, радиоэлектронщиков. Программирует паучков, выпускает наружу. Думаю, кропотливая работа отвлекает его от вредных мыслей.
— Ну и хорошо, — выдохнул с облегчением Ивор. — Я боялся, что его может накрыть синдром пустоты.
— Нет, сэр, с этим всё в норме, сэр.
Глава 8
Надаль
— Капитан, не могли бы вы зайти ко мне, раздался в коммуникаторе голос Грай. — Ненадолго.
— Да ваше высочество. Когда?
— Да хоть прямо сейчас.
— Буду через пять минут.
— Мистер Перкинс, мостик ваш.
— Мостик мой, сэр
Ивор отстегнулся от кресла и подлетев к трапу (дело происходило в невесомости), нырнул вниз, словно с крутого берега в реку. По ощущениям капризы принцессы мало отличались от ледяной воды Абриса, притока Ауры. Двумя палубами ниже Ивор оттолкнулся ногами от переборки и повернул за угол, туда где располагались личные покои принцессы. Он прибыл чуть раньше, чем через пять минут; на самом деле всего через минуту, поэтому успел заметить, как из каюты Грай выпорхнул человек в гвардейском мундире.
И ничуть не удивился. Аристократия относилась к сексу, как к хорошему обеду. Сегодня они едят омаров, завтра пасту, послезавтра мясо по-аргентински. Собственно, большая часть населения Галактики воспринимала удовольствия похожим образом, однако, формально распутство в большинстве миров порицалось. Маскариль считал это отголоском пуританской морали, а также чувства собственности и желания быть уверенным в передаче собственных генов. И утверждал, что все три фактора давно утратили актуальность, а мораль так и вовсе выродилась в фарисейство.
Но Ивор, даже получив дворянство, по-настоящему аристократом не стал. Он не желал быть чьим-то полдником или ланчем. Хотя это и стоило ему отношений с графиней. «Блудить — здоровью вредить», — говаривала его бабка. И хотя сам он вовсю пользовался свободой, во время серьезных отношений адюльтер себе не позволял. За единственным исключением. И сейчас он как раз направлялся к виновнице этого исключения.
Принцесса висела посреди каюты, завернутая в простынь, точно в подарочную упаковку.
— Послезавтра мы будем на Надале, — сказала она.
Из свертка вынырнула рука и почесала голую пятку.
— Да, ваше высочество, — согласился Ивор.
— Вы могли бы продолжать звать меня по имени, раз уж мы здесь вдвоем.
— Я решил, что это официальная аудиенция.
— Ну… ладно, — она хотела возразить, но передумала. — Так вот. У меня будет несколько встреч с дворянскими семьями, одна из них важная, так как касается женитьбы моего брата. И я бы хотела видеть вас среди своего окружения. Знаете какое выражение: «короля играет свита»?
— Да, мэм.
— На принцесс это тоже распространяется. Наденьте парадный мундир, ордена, ну вы и сами знаете, что нужно в подобных случаях.
* * *
Главной привилегией Первого дворянства являлся добровольный характер службы на короля. По этой причине большинство семейств проживало вдали от Северной дуги, появляясь там лишь раз в несколько лет, чтобы утвердить расходы обширных имений и заключить браки с такими же привилегированными родами, а не редко и с королевскими фамилиями. Семьи разбросало по мирам как семена одуванчика. Некоторые из них обзавелись обширными имениями