Но все эти слова не лезли на язык. В конце концов, если девушка красивая, то она красивая, можно не разбирать ту красоту на части.
– Так это пока, – на этом Любаша важно махнула рукой и вгрызлась в очередной калач. – Пока еще не связана узами брака и рядом с печью не посажена. А то знаем мы, какие вы все песни до свадьбы поете. Потом начнется: платье бы поскромнее взять, эликсир для волос попроще, кудесника ради красоты посещать – дикая блажь… А женушка что? – на этом калач почти уперся в грудь Велемира, а потом снова отправился поближе к Укушуевскому рту. – Она и ответить не сможет. Все кругом мужнино, на руках дети. Вот кабы б положить невесте на счет сотен пять златов, только для ее спокойствия и гарантий…
– И ты тоже красивая, – ответил Велемир вполне искренне, отчего Любаша замолчала на полуслове и покраснела, почти слившись цветом со своим алым платьем. Опустила взгляд и даже калач перестала жевать, но быстро взяла себя в руки.
– Зубы мне не заговаривай! Наши требования такие: хочешь жениться на Василисе, отложи ей пять сотен златов на выделенный счет…
– Любаша! – Вася тряхнула руками. – Да что с тобой такой? Не было у меня таких условий! И разговоров о свадьбе – тоже, – добавила она едва слышно и тоже смутилось.
– А зря, – не сдавалась Укушуева. – О будущем надо думать сразу, я к своим обязанностями свахи подхожу ответственно!
Глава 25
Наверное, сейчас был подходящий момент, чтобы всерьез предложить Василисе выйти за него замуж. Но рядом постоянно сновала не в меру активная Укушуева, затем подтянулся тоскующий в очередном кризисе Иней, ненадолго заскочила Альма, и мелькнул тот самый непонятный парень. Но стоило Велемиру подойти ближе, как он бросил: «Без вопросов!», и снова растворился в толпе служанок, которые набежали помочь царевичевой невесте перед походом на пир.
В итоге кольцо так и осталось лежать в кармане, ожидая своего часа, а Велемир подцепил Василису и повлек за собой в большой зал для приемов.
Тот для пиршества украсили, заставили столами и нагнали внутрь музыкантов со скоморохами. Иней и Василиса одинаково косились на тех, хотя причины Велемир понять не мог. На прямой вопрос они смутились, переглянулись и промолчали. Только по Любаше взглядами стрельнули, хотя какие дела та могла иметь с музыкантами – непонятно.
Далее Велемира с Василисой проводили до нужного места за столом, между Дмитром и Альмой и Иваниром. Стул рядом с тем пустовал, а лягушечка традиционно сидела на плече у младшенького и важно моргала. Даже ухитрилась на лету поймать залетевшую в зал муху, чем окончательно отбила Велемиру аппетит на ближайшую пару лучин.
Что вдвойне обидно, ведь стол ломился от различных яств, красивых, ароматных, манящих. Так и хотелось подать слугам знак, чтобы накладывали всего и побольше, но при мыслях о том, что в любом из здешних кушаний может быть яд, подкатывала тошнота. И от лягушки тоже.
Казалось бы, ну съела и съела муху, чего только в жизни не бывает, и не Велемиру думать о брезгливости, а все одно мерзко. Эта муху, кто-то – жеребенка. Лягушка-Иванна ж не тварь неразумная, а в самом деле девица. Превратилась бы в человека и сидела за столом, как и прочие. Пила меды, ела бы сласти. Можно и с теми же мухами, если ей так любо.
Вошедший последним царь тоже недобро зыркнул глазами на младшенького, но говорить ничего не стал. Приветливо покивал старшим невесткам, затем устроился во главе стола и распорядился начинать пиршество.
Тут же заиграла музыка, заскакали перед столом скоморохи, а расторопные слуги поспешили наполнить тарелки гостям. Василиса едва ковырнула свои угощения, зато Альма с Дмитром ели за четверых и вовсю спорили о чем-то.
Велемир против воли прислушался к их беседе, про себя хмыкнул над тем, как старшенький с невестой обсуждают различные виды таранов, их плюсы и минусы при штурме замковых ворот. Знания у обоих были только отвлеченные, без реального опыта, потому и спор вышел жарким, пусть и велся почти шепотом.
Пир все шел и шел своим чередом, менялись блюда и песни у музыкантов, но ничего серьезного не происходило. Велемир стал потихоньку расслабляться, отпускать тревогу и мысли о лягушке, даже съел немного предложенного ягненка под ягодным соусом. Все же дурные это выдумки: подавать мясо со сладостью. Дурные, но вкусные, хоть ты добавки проси.
Но стоило подумать над этим, как царь заговорил, громко, чтобы все прочие слышали:
– Что ж, угостились вы моими яствами, теперь, дорогие снохи, уважьте старика, порадуйте взор танцем.
Альма от этих слов едва слышно фыркнула, но из-за стола вышла с улыбкой и высоко поднятой головой. Странно, что Василиса тут же недобро зыркнула в сторону Любаши, сидевшей за дальним столом. Та же мечтательно уставилась в потолок, нарочито не замечая всяких укоризненных взглядов.
Принцесса встала в центре зала и величественно повела рукой, давая знак, чтобы зазвучала музыка. Ей тут же ответили длинным вступлением на свирели, под которое Альма поплыла по кругу, точно лебедь по реке, но вдруг игра стихла, резко оборвавшись на пике, откуда-то донеслось резкое «Ха!» и беспощадной лавиной застучали барабаны.
В первое мгновение Альма недоуменно вытаращила глаза, затем нахмурилась, перевела взгляд на Василису и сжала правый кулак. Вася тут же развела руками, затем плеснула вперед водой из кубка, и из капель соткался черный горный лев, огласил зал недовольным рыком и пошел на принцессу.
Та изобразила испуг, призвала себе в руку сотканный из молний молот и закрылась им, двигаясь в такт музыке. Наколдованный лев на очередном «ха» прыгнул, схлопотал удар молотом, от которого по залу разнесся громовой рокот и полетели искры, обиженно взревел и отскочил.
Их пляска-бой так и тянулась под бой барабанов. Музыка все ускорялась, а с ней – движения Альмы и льва, пока они не столкнулись, точно два урагана, утонули в смерче молний, а когда все стихло, принцесса просто застыла на месте, сжимая в руке верный молот и смотрела на всех так, будто в самом деле победила льва.
Дмитр захлопал ей первым, затем подтянулась Василиса и сам Велемир. Все же Альма молодец, не растерялась в такой ситуации, а вот отец с выбором мелодии, конечно, удивил.
А может и не он, не даром же Василиса на Любашу такие взгляды бросает, да и на музыкантах здесь и там мелькают одежды в новомодном цвете фуксии.
– Хороша