Со скептическим настроем ухватил её. Но она не рассыпалась! Это даже не перчатка, а некий каркас: кольца на фалангах из зеркального металла, как сам корабль, на кончиках пальцев напёрстки, всё это соединено тонкими эластичными белыми полосками, смахивающими на кожу, ладонь с двух сторон не закрывается, только полоски идут по краям до запястья, где уже браслет застёгивается, похоже, как наручники.
Хм, видимо, здесь какое–то особое хранилище, предусмотренное, чтобы хранить вещи очень долго.
Не ощутив никакой магии от перчатки, решил примерить. Симметричная с обеих сторон, она подходит как на левую, так и на правую руку. Поначалу кольца выглядели крупнее пальцев на пару размеров, но подошли хорошо. Напёрстки тоже буквально присосались к подушечкам. Только мизинец остался не у дел.
Собрался уже снимать бесполезный хлам, но почуял покалывания на коже под кольцами и на кончиках пальцев. На металле загорелись оранжевым целые дорожки из тонких иероглифов. И уже не осталось сомнений, что эта штука жрёт мой резерв. Хоть и скромно.
От того, чтобы всё же содрать её, остановили шевеления в той же нише. Со дна под коробкой, из которой я достал перчатку, потянулись прямоугольные пластинки чуть больше монеты. В первое мгновение решил, что это металлическая змея. И чуть не обделался. А это просто пластинки, похожие на медные. Вспомнил! Такие я уже находил у останков первого инопланетянина и забрал их себе. Но с собой в Хикупту сейчас не взял. И вот я вижу новые. Под воздействием неких сил, они вытягиваются из ниши.
Делаю шаг назад, чтобы не мешать. А они выходят полностью и прямо в воздухе собираются в силуэт ладони из четырёх пальцев, путём соединения! Ладонь зависает на расстоянии в полметра от моей руки в перчатке. Она плоской формы, толщиной, как одна пластина, раза в четыре больше моей руки по размаху.
Шевелю пальцами, и лапа в воздухе шевелится синхронно точно так же! Поворачиваю ладонь, и она в воздухе поворачивается. Сжимаю свой кулак — и там сворачивается в кулак! Опускаю вниз — и она опускается, только щёлкает об пол пальцами. Сжимаю свои, а эта хрень скребёт по полу. Причём усилий никаких не прилагаю, а там явно какие–то повреждения наносятся. Ах да, чуть сильнее стал мотаться резерв. Немного попользовался, и приспособление уже ощущается, как продолжение моей собственной руки.
Похоже, это дистанционная рука или какой–то погрузочный инструмент. Вот только какой от него прок? Повертел, покрутил, побаловался. Попытался мысленно подавать команды, не реагирует. А вот на манипуляции второй рукой по браслету от перчатки ещё как!
Можно регулировать дистанцию и размер руки, ограниченный количеством пластин, можно превращать её в верёвку, а точнее плеть, длиной метра в три, при регулировке и длиннее, но тогда между пластинами прорех. Можно легко сделать прямоугольный щит, а точнее заслонку. И всё пересобирается почти мгновенно из трёх десятков пластин, как по волшебству.
Интересно, а у первого инопланетянина была такая же перчатка? Судя по пластинам, которые я нашёл у останков, да. Сама перчатка, вероятно, сломалась. А детали от прежней подойдут сюда? Допустим для усиления и увеличения объёма «клешни». Так, увлекаться не стоит. Потом разберёмся.
Снял перчатку, пластинки упали с грохотом, но на полу стали быстро собираться в стопку, будто они магнитные. Буквально за полминуты, у моих ног сложился идеально ровный объёмный прямоугольник. Поднял его и вместе с перчаткой убрал в сумку.
Проштудировав рубку, больше не нашёл ничего интересного и уж тем более целого. Когда с потолка на голову посыпалось дождём, понял, что процесс разложения корабля в разы ускорился. По крайней мере, рубка уж точно сыплется на глазах.
Последние лампочки догорают, когда я выхожу из корабля.
Гайя смотрит вопросительно, по обе стороны от неё по три обезьянки тоже поглядывают на меня с тревогой.
— Всё хорошо, — отвечаю спокойно.
— Нашёл, что искал? — Спросила с ехидством.
— Надеюсь, да, — вздохнул.
Пошли на подъём. Метров пятьдесят пути всё было спокойно. Затем олень, который за нами следил, наверху прошмыгнул через кусты. И встал гордо на плоском валуне около незнакомого человека, встречающего нас.
А вот и цивилизация подъехала.
Глава 15
Добрым для всех…
Чтобы не выказывать агрессии мы сразу и встали, как вкопанные. Заодно насторожились и прислушались. А то мало ли, уже засада окружает. Но пока на виду лишь некоторые персонажи.
Высокий полуголый старец с белой бородой до пупа одет в клочки из серых шкурок, бусы из каменьев синих аж слепят мои жадные глаза. Опирается он на посох из кости какого–то крупного животного и гладит по шее своего оленя, как ручного коня. Первым делом я обратил внимание на его бледную с оттенком синевы от проступающих вен кожу, а затем уже на чёрный не моргающий взгляд.
Помимо оленя к нему пристроились два метровых крысёныша, которые тоже не побрезговали обезьяньих мехом. Это, похоже, его воины. Детские луки пусть и опущены в руках, но уже с вложенными стрелами говорят о явной готовности атаковать. Ещё и копья за спиной да щиты овальные виднеются. Матёрые крыски, ничего не скажешь.
— Мир, братья! — Поднял я руку с раскрытой ладонью.
Гайя повторила жест, правда, без слов.
Старец не пошевелился, а вот крыски явно расслабились.
Дальше происходит странное, олень спускается к нам деловито. Подходит ко мне бесстрашно и начинает обнюхивать, как собака. Чую недовольные фырканья. А с ними и напряг троицы. Поэтому живенько ращу в руке наливное яблочко и сразу разламываю его для аромата.
Олень легко поддаётся соблазну и кушает яблоко прямо с руки, как лошадь. В процессе мне даже удаётся его подгадить, затаив дыхание. Гайю он не нюхает, ещё не дожевав встаёт рядом со мной мордой по направлению к троице.
Старец кивает с неким торжеством на лице почему–то оленю, подбородок его начинает дрожать. Крыски переглядываются, а затем убирают луки за спины. Все трое разворачиваются и уходят, скрываясь из виду.
Похоже, если бы мы укокошили этого оленя ещё при первой встрече, разговор сейчас был бы другим.
— Что дальше–то? — Спрашиваю у оленя.
Тот кивает наверх. Я готов поклясться, что он это делает, ответив мне!
Что ж, спешу за аборигенами. Сбоку гордо выхаживает олень, стараясь держать мою скорость. Когда поднимаемся наверх, троицы и след простыл. А вокруг всё те