Видя, как он взволнован и потрясен, сердце в моей груди встрепенулось и расправило крылья, готовясь к своему последнему полету.
22
— Доброе утро! — меня чмокают в щеку.
Моргаю и, в состоянии полудремы, игнорирую любвеобильного Кайдена, огибаю его могучую фигуру и тянусь за предназначенной мне чашкой крепкого чая.
Горячо. Хорошо. Ко мне возвращается желание жить. Разлепляю веки и лениво наблюдаю как управляется с яичницей на плите принц.
Количество доставляемых прямиком из особняка готовых блюд за минувшую неделю сократилось вдвое. Чаще всего Кайден справляется с готовкой несложных рецептов сам. Например, ему мастерски удается глазунья.
Кто бы мог подумать?
Если бы не это наше совместное проживание, я бы никогда и не узнала, что его высочество — прирожденный шеф-повар.
Закончив с готовкой, Кайден раскладывает яичницу по тарелкам и ставит передо мной глазунью из двух яиц и помидорных долек, уложенных в виде улыбки.
После того дня прежний Кайден больше не возвращался. Чем больше проходит времени, чем больше я получаю непривычной для себя заботы, тем больше то странное мгновение кажется мне миражом. Иллюзией, игрой моего воспаленного болезнью мозга, ночным кошмаром, что исчезает с рассветом.
Поднимаю на него глаза через маленький стол. Принц щурится и улыбается, уголки моих губ сами собой растягиваются в ответ.
Когда именно нам стало так привычно улыбаться друг другу? Не успела я опомниться, а мы уже ведем себя словно парочка новобрачных в медовый месяц.
Правда, с единственной разницей: мы не спим вместе. О, и поцелуев, кроме как в щеку, тоже не было.
В прошлом было сложно осознать, что он, который живет в моих самых светлых и радостных воспоминаниях, и тот, кого я встретила в реальности — один и тот же человек. Непросто было и привыкнуть к презрительному к себе отношению, ожидая иного.
Однако к хорошему времени легко приспособиться. Не то чтобы я воспринимаю такое отношение как нечто должное или питаю какие-либо надежды.
Нет. Все гораздо проще.
Я не могу вспомнить, какой я была до «Лиссандры». Ее память, ее чувства — сложить их в ящик и спрятать его на задворках сознания не получается. Я словно на тонущей лодке в открытом море. Сколько ни выгребай из нее воду, промокнешь насквозь и утонешь с головой, не добравшись до берега.
Граница между нами настолько истончилась, что уже непонятно, где кончается «она» и начинаюсь «я».
А кто вообще такая эта «я»? Существовала ли когда-то? Может, то был просто сон? Ни имени, ни личных данных…Ничего. От меня не осталось ничего.
Мне снится, что я — Лиссандра. Или…Это ей снится, что она — это я? Прямо как в той легенде про бабочку и генерала. Где же реальность, а где фантазия?
Настоящие ли эти чувства? Искренняя ли любовь?
Я не знаю.
Но я знаю, что больно. Так может, раз эта боль чувствуется, а значит, она реальная, то и мои чувства к Кайдену — сложные, запутанные, омраченные чувством вины и стыдом — тоже реальны?
Знаю точно, что я уже до самой смерти никуда не денусь от Лиссандры. Без нее я — ничто. Меньше чем воздух и неразличимей тишины. Меня не существует.
А значит, мне нечего и терять.
— Вкусно, — даю оценку я, прикончив завтрак.
— Сегодня снова на поле?
— Нет.
Делаю глоток из кружки.
Прошла неделя с посадки, с кукурузой все хорошо. Появились зеленые всходы с тремя сочными зелеными листочками.
Если такой темп роста продолжится, думаю, месяца через два, может, два с половиной будем собирать урожай. Главное, семена прижились и проросли крепенькими и здоровыми ростками.
Скоро фаза всходов закончится, и каждые три-четыре дня на растениях будут появляться по еще одному новому листочку.
Объем окончательной зеленой массы зависит от спелости сорта. К сожалению, о нем нам ничего не известно.
Сомневаюсь, что тот купец, который с радостью сбагрил мне запрещенную для провоза в центральные земли поклажу у первых портальных врат, был осведомлен о подобных деталях.
Повезло вообще хоть какую-то кукурузу в свои руки заполучить!
Раннеспелые сорта насчитывают одиннадцать-тринадцать листьев, средне- и позднеспелые — в два раза больше. От сорта зависит не только период созревания, но и количество початков.
Как правило, на раннеспелой кукурузе один-два початка, а на той, что растет подольше, больше и початков. Вдобавок она более устойчива к болезням и вредителям, легко приспосабливается.
— Значит, весь твой день свободен? — интересуется Кайден, явно на что-то намекая.
Поднимаю брови.
— Есть предложения?
— Ну, я уже успел прочитать все семь книг, которые здесь имелись. Как насчет того, чтобы выбраться в город? Можно погулять, где-нибудь поесть, купить новых книг и, если время останется, еще что придумать.
В синих глазах мужчины предвкушение.
Улыбка медленно сползает с моего лица.
Точно. Кому понравится сидеть столько времени в четырех стенах? За исключением поездок на кукурузное поле мы никуда и не выбираемся.
Если мне, как герцогине, есть чем себя занять в течение дня — работы невпроворот с приближением даты прибытия делегации из Эльзании — то вот Кайден и впрямь со скуки едва ли не вешается.
А я и не замечала. Он казался таким спокойным и совсем не павшим духом.
Ну, принц ведь не в заложниках. Сбегать не собирается, да и не к чему ему это. С новой прической и в простой одежде его вряд ли узнают.
Так подумать, вряд ли местному населению придет в голову сравнивать портрет наследника из газет со встреченным на улице прохожим с похожими чертами.
— М-можно, — робко соглашаюсь я, продолжая про себя взвешивать все за и против, но сдавшись под напором щенячьего выражения на лице Кайдена.
Ладно.
Даже король уже перестал искать родного сына. Судя по последним отчетам продолжающего следить за дворцом и делами в столице графа Клосса, его величество наконец-то уверовал в гибель наследного принца.
Значит, скоро нас ждут серьезные заявления. В зависимости от того, что именно объявит правитель, как объяснит «кончину» Кайдена, мы — я, как официальный представитель герцогства Сваллоу, и мои люди — будем решать, как поступать дальше. Не может же его высочество скрываться вечно.
Хорошо бы, чтобы к тому моменту к нему вернулась память.
Пока что все, что мужчина смог вспомнить — это счастливые мгновения из детства. Во многих из которых мы были вместе.
— Гляди!
Главная улочка небольшого ближайшего к хижине в горах городка, в часе езды верхом, утопает в цветах. Это тот самый населенный пункт, на окраине которого в трактир мы и