«Старшая печать — „Объятия терний“».
За унижения и насмешки!
«Спицы колеса вечности».
За издевательства над Яньлинь и Хуошаном!
«Пасть зверя».
За смерть Минджу и Линга! За старейшину Юи. За искалеченного Куана. И за остальных тоже!
«Старшая печать — „Стрелы богов войны“».
За учителя!
Я убью эту тварь из дома Лозы! Каждую тварь!
«Старшая печать…»
Заклинание осыпалось, не сформировавшись. Сосуд пуст? Как не вовремя! Враг прямо передо мной! Рукой дотянуться! Я еще могу сражаться! Даже если мне придется сдохнуть самому, я убью его! Хотя бы его!
«Когти тигра»…
— Достаточно, Саньфэн!
Превращенные в шипы пальцы увязли во внезапно окружившей меня лозе. Лианы змеями оплели руки и тело. Вздернули в воздух, распиная.
Попался? Еще нет!
«Клинок леса»…
Лоза впилась в шею, оборвала заклинание. Я дернулся, пытаясь освободиться, но живые путы связали крепко. Инстинктивно ударил чистым фохатом — лоза дрогнула, но лишь стиснулась сильнее.
Кровь стучала в висках. Мышцы готовы были порваться от напряжения.
Дышать… нечем.
Сквозь сгущающуюся тьму донесся спокойный голос Тэнг Цзымина.
— Достаточно. Если продолжишь использовать печати, выгоришь.
Петля вокруг шеи ослабла ровно настолько, чтобы позволить сделать вдох. Я висел между полом и потолком, жадно хватая губами воздух. Следил за малейшим движением врага. Ждал.
В дверь заколотили. Послышался встревоженный голос Пинга.
— Наставник Цзымин, что у вас там…
— Пошел вон!
От рыка старейшины заложило уши, я потряс головой, тщась избавиться от звона. Зато снаружи все стихло — и это радовало: не хватало еще, чтобы обезьяний сын увидел меня в таком положении.
— Бестолочь, — безжалостно прокомментировал старейшина. — Преданный и старательный, но никогда не слушает, что ему говорят, — он обернулся ко мне. — Теперь насчет тебя… Ты-то, надеюсь, готов слушать? Или все еще злишься?
Я промолчал. Слушать его я не хотел, но когда трепыхаешься под потолком, беспомощный, опутанный лозой, выбор не больно-то велик.
— Злишься, конечно, — сам ответил на вопрос Тэнг Цзымин. — Хотя я сказал правду: Чжан Лучань — человек своевольный.
Не способный освободиться, я глухо зарычал.
— Что не мешает ему быть сильным и достойным уважения заклинателем. А потому мне не хочется становиться свидетелем того, как ненависть съест изнутри его любимого ученика. Превратит в ожесточенное огрызающееся на весь мир ничтожество.
— Я не ничтожество!
— Значит, по прочему возражений нет? Или найти зеркало? Зрелище, скажу прямо, отвратительное. Твой бывший наставник сильно расстроился бы, увидь он тебя в таком виде. Благо, я могу оградить его хотя бы от этого.
— Не смейте теперь притворяться его другом!
— Другом? — переспросил Тэнг Цзымин. — Нет, Саньфэн. Мы с твоим учителем не друзья, — старейшина прошелся по комнате туда и обратно: его тело словно требовало непрестанного движения, и он не мог устоять на одном месте. — Но и не враги. У нас общий путь и схожие взгляды, как следует идти по этому пути. Тебе я, кстати, тоже не враг.
Каждое предложение он завершал небольшой паузой, то ли что-то обдумывая, то ли давая время на размышления мне. Дармовой фохат перестал бурлить в крови: короткая схватка опустошила меня. Навалилось привычное, как после тренировок, изнеможение.
— Шип ненависти не вытащить из сердца за один раз, — продолжал Тэнг Цзымин. — Может быть, не вытащить вообще, но мы попытаемся. Со временем ты поймешь: никто не хочет навредить ни тебе, ни твоим… братьям и сестрам из Шипа. Никто из мастеров, — уточнил он. — Среди учеников Лозы тоже полно бестолочей.
Он остановился, обернулся.
— Я могу отпустить тебя, не опасаясь, что ты продолжишь разносить мой временный дом в щепки?
В щепки? Комната была цела и невредима — и это после десятка активированных старших печатей! Тэнг Цзымин не сражался со мной, всего лишь позволил выплеснуть ярость, как обиженному ребенку разрешают поколотить тюфяк. Оказывается, несколько минут в подвешенном состоянии прекрасно способствует прочищению мозгов.
— Да.
— Даже если я разрешил себя убить, это не значит, что я потерплю неуважительное отношение.
Тэнг Цзымин ждал, и я неохотно выдавил:
— Да, ма…
Бровь старейшины дернулась.
— Да, наставник Цзымин.
Слова оставили на языке вяжущий горьковато-сладкий привкус, как неспелые ягоды рябины.
Лозы дрогнули, будто колеблясь, распутались, осторожно опуская меня на пол, и исчезли. Я потер шею, покрутил запястьями, прислушиваясь к ощущениям, — обошлось без вывихов. Сел, приняв позу внимания.
Старейшина удовлетворенно кивнул.
— Время сгладит углы, а пока поступим так. В следующий раз, когда ты почувствуешь обиду на Дом Лозы, вместо того, чтобы оправдывать свое бездействие дурацкой клятвой, ты бросишь вызов мне. Обещаю, что не откажусь от поединка, и никакого наказания не последует.
Я промолчал.
— Саньфэн, не вынуждай меня думать, что я разговариваю со стеной.
— Да, н-наставник, — неохотно отозвался я.
Пользоваться его великодушным предложением я не собирался: слишком наглядно мне продемонстрировали, насколько велика разница между учеником и мастером.
— Вот же свалился мне на голову второй упрямый баран! — теперь старейшина смотрел на меня с досадой. — Если чувства постоянно держать в цепях, рано или поздно они порвут оковы и утащат в пучину безумия. Потеря самоконтроля… Надеюсь ты осознаешь: для ученика твоего уровня это непозволительная ошибка. Что если бы тебя спровоцировал не я, а кто-то другой? Мог пострадать и ты сам, и все вокруг. Даже непричастные.
Он был прав, и это злило, но нынешняя злость не шла ни в какое сравнение с тем безумием, что владело мной недавно.
— Простите. Этого больше не повторится.
— Хорошо. А теперь вернемся к изначальной теме нашего занятия — снижению эффективности заклинаний бывших учеников Шипа и почему я не знаю, как и чему тебя учить.
Если я что и вынес из «трепки», так это то, что мастерам Лозы не было никакой нужды блокировать нашу связь с Кристаллом.
— Пожалуй, начнем мы… да, с основ. Как тебе хорошо известно, Извечный Свет пронизывает весь мир. Где-то его поток плотнее, в иных местах, как в Серых землях, он рассеян и почти не ощутим.
Тонкие ручьи света, начиная свой путь с Окраины, сливаются друг с другом, превращаясь в Меридиане в семь полноводных рек, что встречаются в центре мира. Там, где находится Великий Белый Дом.
На медном диске, висевшем во Дворце Старейшин, карта потоков напоминала закручивающиеся спиралью павлиньи перья.
— Заклинать Извечный Свет мы не способны. Поэтому нам и нужны Кристаллы