Фохат истощился в паре улиц от цели. Я рухнул на чью-то крышу, кубарем слетел по скату и приземлился в телегу с соломой. Отряхнулся, коротко поклонился, извиняясь перед ошалевшим гончаром Лю, и бросился к кухне.
У входа мне попытался заступить дорогу Йизэ: заклинатель я или нет, но вид у меня был явно неподобающий для появления на людях. Увернувшись, я проскочил в зал, огляделся, не замечая, как неодобрительно умолкли гости.
Жаолиня я обнаружил в компании уже знакомых мальцов, с которыми он играл возле пруда. Младшие ученики что-то оживленно обсуждали, но, заметив меня, мальчишка поспешно выбрался из-за стола.
Шпилька сидела ближе, со своими.
— Баожэй! Где старейшина Цзымин?
— Не знаю. Он привел нас сюда и ушел.
Я выругался, помянув двенадцать демонов горы Кху Ям. И где теперь мне искать наставника?
— Загляни во Дворец Старейшин, — отозвался из угла мужчина лет тридцати, судя по вышивке на поясе такой же старший ученик, как и я. Вроде белобрысый называл его Таем. — Мастер Орьё прибыла с горы Тяньмэнь. Небось обсуждают предстоящий экзамен.
— Спасибо, — неохотно поблагодарил я, и Тай сухо кивнул.
Лестница, ведущая ко Дворцу, казалась бесконечной. Если Тэнг Цзымина нет и здесь, наверняка найдется кто-то из старейшин.
Забыв о почтительности, двери я распахнул без стука. Зашелестели защитные амулеты. Возмущенный перезвон ловцов ветра мешал определить, откуда доносятся голоса. Кажется, слева.
— … получилось, поэтому Чжан Лучань, вероятно, тоже умрет.
Они говорят об учителе⁈.. Умрет⁈ Что это значит? Лоза отправила мастеров нашего Дома в ссылку на гору Тяньмэнь. И теперь решила избавиться от них⁈ А как же утверждение, что мы не враги?
— Сколько он продержится?
— Год, вряд ли больше. Думаете, не надо?.. Боюсь, нам придется прервать разговор. Вас ищет ученик.
Амулеты разлетелись в стороны, открывая путь в чайную комнату.
— Саньфэн, что-то случилось? — нахмурился старейшина Цзымин.
Чжан Лучань умрет⁈ Они секунду назад обсуждали его убийство, а теперь смеют как ни в чем не бывало смотреть мне в глаза!
Хуошан был прав! Лозе нельзя верить!
— Почему ты не с Вэем?
— Вэй…
Огорошенный словами об учителе, я почти забыл про белобрысого. А он… Знал ли Вэй о том, что собираются сделать его мастера? В таком случае, может, ему тоже стоит сдохнуть⁈ Я мотнул головой, отгоняя мысль, быстро повторил третью мантру успокоения: если старейшины поймут, что я слышал их разговор, мне не поздоровится.
— Наставник Цзымин, Вэй проглотил кристалл изумрудного фохата. Я не понимаю, что с ним, но ему плохо. Очень плохо.
Глава 12
Дальняя комната в лечебнице, куда поместили Вэя, больше напоминала лисью нору: тесное помещение с низким потолком и одним крохотным оконцем.
Белобрысый дремал и я, стараясь не шуметь, прошел вглубь комнаты, положил в изголовье сверток со сладостями и уселся на пятки напротив лежанки. Грудь Вэя мерно вздымалась и опускалась под тонким шерстяным одеялом, пугающие зеленые жилы под кожей исчезли. Жизнь солнечного гения была вне опасности — благо, старейшина Цзымин подоспел вовремя.
Благо? Сейчас я уже не уверен, что спасение Вэя — это благо. Хотя если бы белобрысый сдох, пожалуй, для меня было бы только хуже.
Я невольно поежился, вспоминая, каким ледяным тоном Тэнг Цзымин отослал меня прочь. Сунувшемуся ябедничать Пингу тоже досталось. Старейшина был по-настоящему зол. Страшно представить, что бы он со мной сделал, если бы с его любимчиком действительно случилось непоправимое.
— Эй, Саньфэн, — слабый с едва уловимой хрипотцой голос Вэя вернул меня обратно в реальность, — у тебя такое лицо, будто меня уже похоронили и прочитали отходную молитву. Неужели так паршиво выгляжу?
Я смутился, словно белобрысый застиг меня за чем-то непристойным, и буркнул с нарочитой грубостью:
— Нормально выглядишь. Такой же придурок, как и всегда.
— Не слышу в голосе сочувствия к пострадавшему товарищу, — поддел меня Вэй. Продолжил, нарочито бравируя: — Но надо сказать, опыт с глотанием кристалла вышел занимательный.
Я глядел на изможденное лицо Вэя, на его покрытый испариной лоб и потрескавшиеся от сухости губы, а сердце грыз червь сомнения: знал ли гений Лозы о плане старейшин убить мастеров Шипа? И если знал и не поделился, значит, он одобряет и заодно с ними⁈
Я стиснул челюсти так, что свело скулы. Проклятые Лозы! Все они шакалы с одного холма!
— Саньфэн, ты сам-то как? Не собираешься отдохнуть в лечебнице пару деньков? — поинтересовался Вэй. — Глядя на твою побелевшую физиономию, я начинаю беспокоиться…
— На свою посмотри, — процедил я. — Краше в гроб кладут.
Вэй издал сдавленный звук, похожий на смешок. Прикрыл глаза, словно короткий разговор отнял у него все силы.
— Умеешь подбодрить.
Так знал или нет? Сомнительно, что старейшины Дома стали бы посвящать в свои дела обычного ученика. Но в том-то и загвоздка, что обычность и Вэй — понятия трудносовместимые, а значит, ни в чем нельзя быть уверенным. Молоточки навязчивых мыслей непрестанно колотили в голове, затмевая своим стуком остальной мир.
— Я должен извиниться перед тобой, — внезапно произнес Вэй. — Тебе, небось, досталось от учителя…
— Наставник отложил разговор до твоего выздоровления. Но по его тону было ясно, что ничего хорошего нас не ждет.
— Расслабься, — утешил меня Вэй. — Ты здесь вообще ни при чем. А вот мне придется выслушать обстоятельное нравоучение о «недопустимости своеволия и переоценке собственных возможностей на пути заклинателя». Старика хлебом не корми — дай проесть плешь нерадивому ученику.
— Ты и впрямь поступил опрометчиво. Кто знает, какие могли быть последствия.
Вэй хотел было отмахнуться, но был настолько слаб, что тут же уронил руку обратно на постель.
— Тебя учитель Цзымин укусил? — поморщился Вэй. — Душнишь один в один как он.
Может, спросить прямо? Вряд ли он сможет соврать, будучи в таком состоянии. А если попытается, я замечу. С другой стороны, если Вэй в сговоре и доложит, что мне известно о намерении устранить мастеров Шипа… Я глубоко вдохнул, словно надеясь вместе с воздухом наполниться и решимостью.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил я совсем не то, что крутилось на языке.
— Весел и бодр как красная панда, неужели не видно? —