– Ты хорошая собаченька? – Я подошел, протянул руку к башке «тумбочки». Если укусит – руке конец.
– Это Сатурн, – густым басом произнес косматый, почесал голову дружку. Ну и я за ним следом. Хвост чудовища вздрогнул и начал неуверенное движение слева направо. На жуткой ряхе написано: «Это вы меня хорошей собаченькой назвали?»
– Меня сэр Бакли прислал. Присмотреть за базой. Я – Руди.
– А ты у нас кто? – уточняю я у «тумбочки». – Ты наш сладенький песик!
Хвост лупит псину по бокам. «Я – песик! – написано на его лице. – Я сладенький!!»
– Можно погладить?
– Конечно! Не бойтесь!
Я протягиваю руку к песьей башке, и тут «собаченька» вскакивает на задние лапы, кладет руки мне на грудь и целует меня во все лицо сразу. Нефиговый у него, однако, вес!
– Сатурн, прекрати! – кричит Руди.
– Ты ж мой бегемотик! – радуюсь я.
«Да!!! Я бегемот! – написано на акульей морде. – Я сладенький!»
– Как охранная собака – Сатурн никакой, – признается Руди. – Его просто не натаскивали. Но голос подаст, если кто чужой появится.
Вот совсем не похоже. Я для «бегемота» точно чужой. Но облизан с ног до головы и не облаен. Ладно, «вратарь» все одно нужен, а песель… ну пусть ужас собой наводит из-за ограды.
Внезапно Сатурн рвется прочь, выдергивает у Руди поводок из руки и мчится к машине фэбээровцев.
– Ах ты сволочь! – орет мужик, мы бежим следом.
В последний момент агенты пытаются закрыть дверь, но бесполезно. Сатурн врывается внутрь и мордой проталкивается в коробку с остатками пиццы.
В четыре руки мы стараемся вытянуть этого теленка обратно, фэбээровцы матерятся, пытаются не разлить на себя кофе. Просто отлично!
Наконец, Сатурн укрощен, запихнут в промежуток между двумя заборами базы.
Мы знакомимся с агентами. Один, полноватый, с залысиной на голове, представляется Филом. Другой помоложе, с усиками – Чейзом. Фамилий нам не сообщают, да мы и не спрашиваем. Агенты сдержанно благодарят за пиццу, потом Чейз не выдерживает и спрашивает, что у меня было с Уиллом-боксером. Дескать Бюро слухами полнится.
– А он что сказал? – интересуюсь я.
– Рассек бровь об дверь.
– Так все и было, – подтвердил я, – нагнулся завязать шнурок, а как вставать начал, напарник дверь открыл.
Агенты покивали, но так скептически. Чейз явно был настроен продолжить тему, но тут появилась Синтия. Приехала девушка на старой, облезлой «японке» – «Датсуне». Чадила та нещадно, и похоже еще и глушитель был пробит. Зато сама О’Тул выглядела на все сто! Белые обтягивающие брюки, клетчатая рубашка, завязанная под грудью, как топ. Все мужики стеклянными глазами уставились на ее голый пупок. А потом на попку, когда Синтия наклонилась, чтобы вытащить сумочку из машины.
– Вот, познакомьтесь. Это новый… координатор базы Сэнди-Хук, – представил я девушку, сам сглатывая с трудом слюну. – Синтия О’Тул из…
– Ричмонда… – закончила за меня рыжая. – Привет!
Фэбээровцы вылезли из тачки, поздоровались. Синтия почти сразу убежала к Сатурну, который уже стоял на задних лапах, положив передние на рабицу. Она ничуть не испугалась зверя, начала его гладить, обсуждая с Руди особенности содержания больших псов. Собачница! Впрочем, я тоже.
Я тем временем кивнул на «буханку» агентам:
– Поможете с мебелью? Надо коттедж Синтии обставить.
Чейз засмеялся, Фил покачал головой, произнес:
– А тебе палец в рот не клади! Вообще не положено, это нарушение инструкции. Нам даже разговаривать с тобой нельзя.
– Оштрафуют… – Чейз достал сигарету, закурил. – Или могут понизить в должности, если узнают.
– А у нас там, – я махнул рукой в сторону коттеджей, – пляж есть.
Мы все вместе посмотрели на небо, на котором не было ни облачка. Солнце жарило, океан манил к себе.
– Не положено, – вздохнул Фил и полез обратно в тачку.
– Ну потейте, – пожал плечами я, пошел собирать мебель.
* * *
О’Тул оказалась вполне практичной девушкой. Она умела и гвоздь забить, и жалюзи повесить. В четыре руки мы с ней быстро обставили и облагородили коттедж, даже сделали обед из запеченной курицы с картошкой. Никакого алкоголя я не планировал, но тут Синтия опять меня удивила. Номер Два повторила ход номер один – достала из чемодана бутылку красного, полусладкого. И тут вкусы Синтий совпали почти полностью. А я по второму кругу был раскритикован за отсутствие штопора.
Зато смог повторить на бис трюк с выбиванием пробки.
На небе появились облачка, жара чуток спала – пить вино мы отправились на мини-пляж. Расположились на полотенцах, подгребли под головы песочка. Нет, тут явно нужны лежаки! Помимо зонтика можно и летний душ сделать. Протянуть от коттеджей шланг, поставить загородочки… Эх, мечты, мечты!
– А ты точно спецназовец? – пошутила О’Тул. – Напоминаешь пляжного плейбоя! Татуировка на плече, бокалы с вином… Крема от загара не хватает.
Девушка хихикнула.
– Это все… – я обвел рукой окружающую пастораль, – просто затишье перед бурей. Скоро приедут мои коллеги из Союза. Здесь появятся американские свотовцы. Учения, стрельбы, беготня и матерный ор… Наслаждайся, пока все это не началось.
– Я выросла в рабочем пригороде. Там двадцатого числа ни одного трезвого найти невозможно. Так что матом меня не испугаешь.
Ага, вот она откуда – тяга к балету. Хочет в высшее общество.
– Мне полагается какое-то звание в отряде? – полюбопытствовала Синтия № 2.
– Пока вольнонаемной походишь, на контракте. Дальше посмотрим. Купаться будем?..
– У меня нет купальника. – Синтия грустно вздохнула.
– У меня тоже нет плавок… – Я погладил О’Тул по голому животу. Но мою руку решительно убрали. Опять облом…
– Ник, ты же понимаешь… – тут Синтия покраснела, – что прошлый раз был… ну особенный. Я выпила, ночной Ленинград, Мариинский театр, сцена…
– Мы и сейчас выпили… – я доразлил вино по бокалам, махнул в сторону береговой линии. – Океан, мы вдвоем…
– Прости, я так сразу не могу.
О’Тул отодвинулась, легкая улыбка пропала с ее лица.
– Ну, не можешь так не можешь.
Я отставил бокал, разделся. В конце концов мне-то никто не мешает занырнуть, правда? С разбега занырнул в океан. Атлантика приняла меня в свои теплые воды, рядом мелькнула какая-то мелкая рыбешка. Поплыл сначала кролем, обратно баттерфляем.
Когда вышел из океана, Синтии уже не было. Она ушла, забрав бокалы и пустую бутылку.
* * *
Понедельник, 5 августа выдался тяжелым. А если тебе надо встречать прилетающее из Союза начальство – день получается тяжелым вдвойне. Все, закончились мои