Прикрыв глаза, я и теперь не мог совладать с желанием, накатывающим волнами. Остановить бы лошадь на обочине и, скинув куртку, забраться к ней под одеяло. Стиснуть в объятиях и, не давая ей опомниться, впиться в мягкие губы, разорвать эту рубашку, что скрывает от меня ее тело, прикусить зубами ту самую горошину, что взбудоражила и не давала покоя. А после, когда она начнет стонать и извиваться, спустить с ее бедер проклятые обтягивающие ее зад штаны. Развести ее ножки в сторону и утолить этот дикий голод.
Я кусал клыками губы в кровь, пытаясь усмирить зов страсти.
Как же я хотел ее...
Закрыв глаза, глухо зарычал и уставился на ясное небо. Сколько я вот так продержусь?
Сжав ладони в кулаки, выдохнул.
Она испугается меня. Я все испорчу своей похотью. Нельзя.
Зажмурившись, я тряхнул головой, как делал это в истинном облике волка.
Но все же слишком много во мне было от человека.
Я понимал, что нельзя. Сама должна прийти в мои объятия. Сама сесть на мои бедра. Оседлать и шепнуть, что хочет. Умолять меня взять её.
А после этого можно уже и сознаваться, кто я такой. Когда она будет уверена, что я принадлежу лишь ей.
А пока... Я сильнее стиснул челюсть.
Как же мучительно... Я сойду с ума от желания!
Она снова зашевелилась и повернулась на спину. Одеяло съехало, а верхние пуговицы рубашки расстегнулись, позволяя мне насладиться ложбинкой между грудей.
Потянув воздух, я уловил будоражащий аромат своей женщины. Сладкий, манящий, сводящий с ума...
— Боги, только дайте это вынести! — взмолился я. — Где взять такую выдержку?
Кот рядом со мной негромко мяукнул и завалился набок. Он чувствовал мои эмоции, и, наверное, ему они казались смешными.
— Я на тебя, блохастый, посмотрю, когда приедем, — прорычал я недовольно, — у Аммы две такие кошечки на кухне живут, все коты слюной исходят и под окнами орут. Вот и ты присоединишься к их неудовлетворенной компании, а я рядом стоять буду и ухмыляться.
Рыжий повел ушами, а после встал и, проведя по моей руке хвостом, спрыгнул в телегу к Касси. Развалился на её ногах и уставился на меня, довольно зевая.
Хохотнув, я покачал головой.
— Ладно, предположим, в дом она тебя запустит, но на кухню вряд ли.
Кот с наглым видом поднялся и, пройдясь по животу Касси, завалился на неё, устроив морду на выступающей девичьей груди.
— Блохастая ты рожа, — выдохнул я. — Только попробуй забраться потом в нашу спальню. Чтобы духу твоего на моей постели не было.
Он громко замурчал. Рука Касси взметнулась и легла на кошачью голову.
— Мой хороший, — хрипло пробормотала она через сон. — Руньярдик! Давай я тебя приласкаю. Где тебя лучше погладить?
У меня в этот момент перед глазами потемнело. Услышать из её уст собственное имя, да ещё и так...
— Проклятье! — выдохнул я, скинул с себя куртку и бросил на бедра, прикрывая желание.
— Мой мальчик, какой ты ласковый, — ворковали за спиной. — Подожди, будет у нас свой дом, и я тебе подушечку рядом с собой класть буду, чтобы вместе спать.
"Мяу" — возликовал этот мешок с блохами.
«Рано радуешься, — процедил я мысленно. - Она ещё со мной в волчьем обличье не знакома. Подвинешься в сторону, шерстяной. Меня гладить будут и бока чесать.»
Зло цокнув, я обернулся. Касси смотрела на меня, невинно улыбаясь. Я же утопал в вырезе её распахнутой рубахи. Правда, до тех пор, пока на него не опустилась наглая рыжая кошачья лапа.
Опомнившись, моя орина охнула и принялась застегивать вылетевшие из петель пуговички.
«Ну и кто тебя просил? — я мягко вторгся в кошачий разум. — Не смей мне мешать, а то потеряешься по дороге.»
Мяу. Этот пушистый гад принялся тереться макушкой о подбородок моей девочки, жирно намекая на то, что ему никто не даст сгинуть.
— Он такой хороший, Руни, — Касси обернулась на меня. — Как думаешь, ему удобнее будет спать в моей комнате на одеяле или всё же действительно на подушке?
— На коврике, — я оскалился в улыбке. — Он же кот. Животное ночное. Нельзя вынуждать его спать на постели. Лучше пусть бегает в коридорах. Энергию вымещает.
«...И под кухней орёт о неразделенной любви. Комок ты шерсти продуманный. И откуда вы такие хитросделанные беретесь только!»
Глава 42
На дорогу спускались первые сумерки. Вглядываясь в неровную линию дальнего леса, я пытался вспомнить, был ли здесь когда-нибудь. Но ничего в памяти моей не мелькало. За день нам попалась только одна деревенька, но в нее заехать я не решился. Слишком уж бедные дома и покосившиеся заборы. Не настолько плохо простой люд жил в империи, чтобы так опуститься на дно.
Так что вывод был один — разбойники.
Те, кого в приличное поселение и не впустят. Возможно, перебежчики-оборотни из пустынных городов, которых гнали отовсюду. Даже я на своей территории их не приветствовал. Знал только, что такие семьи оседают в землях нескольких небольших фьефов, куда я еще не успел дотянуться. Клан куниц, росомах. Возможно, снежных львов. Хотя эти вряд ли кого постороннего радушно примут. Если только вдоль границ такие вот деревеньки не заметят.
Я должен был отправиться к ним с предложением об объединении. А заодно представить подданным свою суженую.
— А вместо этого я в какой-то тьме непролазной, — прошептал, злясь и на себя, и на ситуацию в целом.
— Что? — Касси привстала и растерла глаза.
— Ничего, моя орина. Отдыхай.
Кассандра весь день проспала. Похищение плохо сказалось на ее здоровье. Домашняя девочка. Аристократка. И вдруг оказалась в лесу в такой холод. Лишенная нормального питания, тепла. Но что меня удивляло — она терпела и ни разу не пожаловалась. Ничего не просила, не требовала. Улыбалась. А еще следила, чтобы я ел.Это могло бы даже позабавить, если бы я не понимал, в каком сложном положении мы оказались.
—