— Она под моей защитой! — рявкнул я на него. Мои глаза полыхнули огнем. Эмоции сдержать не получилось. — Чего ты подошел ко мне? Что хотел? Не поорать же просто…
Он смутился и, подняв руку, почесал затылок. Движения его казались мне неуклюжими, медвежьими какими-то.
— Дык… — Он махнул в сторону обоза. — Телеги бы получше утеплить. На ночь место нужно выбрать просторное и желательно укромное. Неспокойно здесь на дороге. Как-то уже и пожалели, что в края эти налегке сунулись. Просчитались.
Я кивнул. Ну вот, как делец — мужиком он был толковым. Я потянул носом, но ощутил лишь запах дыма.
— Замедляй ход, будем смотреть. Я сам здесь бывал нечасто. Уже и не упомню, что и как. Но тракт популярный, а значит, и стоянки должны быть. Разбойники сторонятся толпы. Хотя часто в ночное время под покровом ночи проверяют, кто и что везет. Так что своим так и скажи. Телеги без присмотра не оставлять, и если что есть ценное, перепрятать, а на вид выставить товар грошовый.
— Это мы смекнули уже, волк. Сушеные яблоки у нас выставлены. Все остальное под слоем мало кому интересных дешевых шкур.
Я закивал, всматриваясь в дорогу. Ни намека на деревеньку какую. Лес стеной. Мужик молча шел рядом, легко поспевая за телегой. Закатив глаза, я поискал какую живность в округе.
Рыжик…
Лошади…
Мыши-полевки…
Ястреб, кружащий в небе…
… Птица закричала, прекращая охоту, и взмыла выше. Сделала несколько кругов. Я видел лес… Ленту тракта. Небольшую поляну. Пролетев вперед, ястреб снова закружил высматривая. В свете заходящего солнца красиво отражалась водная гладь озера. От тракта к нему тянулась широкая дорога. Вдоль берега уже стояли крытые телеги. Горели костры…
— Где-то в получасе отсюда есть стоянка, — закрыв веки, проговорил я, — остановимся там.
— Ты что такое, волк? — испуганно шепнул рядом со мной торговец. — Твои глаза… Ты вообще человек?
— Нет, — я покачал головой и усмехнулся. — Я же тебе только что говорил, что я такое. Научись слушать, мужик, или быть беде.
Он шумно сглотнул и закивал.
— Скажу нашим, что скоро на ночь будем останавливаться, — он осторожно отошел от телеги, поглядывая на меня. — Боги меня упаси от такого врага! Ты же от нас и костей не оставишь.
— Ну вот, — я тихо засмеялся. — Теперь я вижу проблески разума. Все верно, человек. И я такой здесь не один. Раз заявился в наши земли, так и перенимай наши устои и традиции. А иначе домой тебе не вернуться живым.
Глава 67
Стемнело. Взяв у торговцев овса, накормил лошадь и отправил ее к озеру на водопой. Недалеко от телег развели костер. Мужики притащили к нему пустые ящики и расселись по кругу. Разговоры вели.
Я же пристроился чуть подальше от них. Все, что меня сейчас заботило, — это возможность покормить Касси чем-нибудь свежим. И желательно, чтобы это было не только жаренное на костре мясо. Набрав в котелок воды, я пристроил его на горячие камни. Сам же перебирал траву, чтобы приготовить травяной чай. Ромашка, немного крапивы, сушеные ягоды шиповника и смородины...
— Волк, а чего деваха твоя спит, а ты в хозяюшку играешься? Или она действительно такая важная особа, что ты при ней телохранителем приставлен?
Услышав вопрос, даже голову не поднял. Все эти люди были для меня на одно лицо. Высыпав смесь в котелок, перемешал. Пристроил несколько чистых камней на пылающие дрова. Раскалятся — так и вскипячу ими воду, чтобы зараза никакая к моей девочке не пристала.
— Волк, ну не дело это, когда мужик за бабу, — торговцы не унимались.
Их явно забавляла моя забота.
— Ты прав, человек. Мужчина — это сила. Это стена, за которой прячется его семья. И при настоящем мужике женщина всегда красивая и улыбчивая. Ухоженная. Она за заботу в постели благодарит лаской. Я почти уверен, что ваши женки походят на загнанных лошадей, — я, наконец, вскинул голову. — Вы хоть раз от них слово ласковое слышали? Или видели блеск в их глазах? Нет. Они у вас за скотину вас же и обслуживающую. Я жил в людской деревне и видел, что и как в ваших семьях. Так что не вам меня учить, как со своей женщиной обращаться. Платки хотя бы купите своим, чтобы, вернувшись, порадовать. Хотя... о чем я... вы им ворох грязного белья припрете. Осчастливите после разлуки.
Набычились. Не понравился мой ответ. Кто-то все же взгляд в землю опустил.
А во мне что-то противное пробудилось. Вспомнилась деревня родная и соседка, что все о платке с маками мечтала. И пока мужика ее со свету не сжили, счастья она и не видела. И эти сидят такие же.
— Оборотни возрождаются, ханым принимает в своих землях тех, кто готов работать и жить по его правилам. Бешеных вырезают, — медленно проговорил я. — Деревни растут и развиваются. И ваша беда, мужики, в том, что у волков, медведей и горных львов сыновья рождаются много чаще девочек. Лер и ведьм бы им в невесты, но там драконы со всех сторон обложили. Они и до оборотниц руки тянут. И куда же деваться сыновьям рода звериного? М? — Я усмехнулся, глядя на них. — Да, к вам во дворы заглядывать отправятся. Дело времени. Уводить жен ваших, вами же нелюбимых. Дочерей. Сыновей малых, потому как закон на севере такой, что любой детеныш твоей истинной — твой щенок. И вернетесь вы рано или поздно в пустые дома, только дверь нараспашку. А красавицы ваши оборотня ласкать будут и щеголять перед ним в платках нарядных. Подумайте об этом. А ко мне не лезьте. Мой дом никогда не опустеет, и постель всегда согретой будет.
— Глупости говоришь, — возмутился пожилой торговец, нервно поглаживая бороду.
— А с дочерями и жены ваши пойдут. Потому как теща для оборотня что мамка родная. Она истинную ему подарила. Родила, воспитала. Она всегда в почете. Муж моей сестры — воевода большого ранга, а ко мне в гости никогда не заявится без подарка для тещи любимой. Он ее на руках носить готов. И пока он в гостях, она чаи не заваривает — он у печи крутится и балует старушку как может. Так что и