Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления - Джеймс Кэмпбелл Скотт. Страница 167

Ироничный намёк на четверых представителей китайской элиты во главе с Цзян Цин, последней женой Мао Цзэдуна, которые после смерти Мао в 1976 году пытались перехватить власть в КНР, но потерпели поражение во фракционной борьбе внутри Компартии Китая, были сняты со всех постов и подвергнуты показательному процессу – прим. пер.

В список этих десяти семей входят Вахид (№ 2), Мансур (№ 9), Мат Сариф (№ 12), Самад (№ 17), Ток Зайнах (№ 21), Ариффин (№ 27), Харун Дин (№ 31), Лебай Хуссейн (№ 35), Али Абдул Рахман (№ 36) и Ток Омар (№ 37). Двое из оставшихся шести – Разак (№ 1) и Бакри бин Хаджи Вахаб (№ 7) – не так давно переметнулись в ОМНО из ПАС и не скрывают своего желания воспользоваться такими благами, как ссуды на обучение в школе, кратковременные общественные работы и т. д.

В данном случае малайский каламбур более убедителен благодаря использованию для выражения значения «мы/нас/наш» слова ками, а не кита. Оно употребляется, когда человек (люди), к которому обращаются, явно исключён из группы, рассматриваемой как «мы».

Об этом свидетельствовало повсеместное разочарование в ПАС на местах, когда она на некоторое время вошла в правящую коалицию. Случаев, когда люди действительно покидали партию, было немного, но её члены с горечью отмечали, что лидер ПАС Датук Асри занимается макан гаги дераджаан – получает (буквально: «поедает») жалование от правительства.

См.: Clive S. Kessler, Islam and Politics in a Malay State: Kelantan 1838–1969 (Ithaca: Cornell Univ. Press, 1978).

Многие из выводов, к которым пришёл в своём исследовании, посвященном Келантану, Клайв Кесслер, применимы и к Кедаху. Многие лидеры ПАС, отмечает Кесслер (ibid., 125), происходят из рядов религиозных учителей, предводителей молитвенных собраний и традиционных вождей – значительная часть этих людей ощущает угрозу со стороны государственных служащих и уполномоченных государством предпринимателей, которые, похоже, взяли верх в обществе. Таким образом, в кругу лидеров ПАС присутствует определённый аспект вытесненной элиты. Кроме того, как утверждает Кесслер, ПАС воплощает собой «возрождение и объединение радикальных и исламских разновидностей малайского национализма (р. 126)».

Этот средний показатель является завышенным – в особенности потому, что членом комитета является сын Хаджи Салима – очень состоятельный предприниматель, владеющий 45 релонгами и формально проживающий за пределами деревни.

Шамсул, нынешний председатель местного отделения ОМНО, работает на государственной рисовой мельнице. Казначей отделения Taxa бин Лебай Хуссейн работает на полставки в районной администрации. Абу Хасан, член Исполнительного комитета, водит грузовик Ассоциации земледельцев. Юнус бин Хаджи Салим имеет государственную лицензию на деятельность торговой точки на рынке. А ещё пятеро, включая заместителя председателя отделения, имеют крупные кредиты от Ассоциации земледельцев.

В этом отношении Седака, пожалуй, представляет собой вполне особый случай. Одно прекрасное исследование крупных землевладельцев в долине реки Муда продемонстрировало, что они более или менее равномерно распределены между двумя основными малайскими партиями – ОМНО и ПАС (см.: Mansor Haji Othman, «Hak Miltik Tanah Padi dan Politik dt Kedah» (Master's thesis, Universiti Sains Malaysia, 1978), chaps. 1–3).

Эта широко распространённая в Юго-Восточной Азии схема взаимного кредитования предполагает, что все члены ассоциации регулярно вносят средства в общий фонд и по очереди снимают накопленные суммы – прим. пер.

Американский антрополог Оскар Льюис (1914–1970) внёс значительный вклад в развитие подхода устной истории в полевых исследованиях – прим. пер.

Когда звучат подобные заявления, безусловно, необходим здоровый скептицизм. Это в особенности касается тех случаев, когда, предположительно, объединяющие темы отрываются от своих исторических корней и выглядят витающими над культурой, подобно некоему гегелевскому духу. Данный сорт «идеализма» превращает человеческих акторов в простые векторы или пешки идей, которые в конечном итоге сами являются человеческими творениями. Такие идеи заслуживают того, чтобы их вообще воспринимали всерьёз лишь в том случае, когда они прочно связаны с историческими условиями, которые благоприятствовали их появлению и воздействию и могли бы – в случае изменения условий – влечь за собой ослабление или исчезновение этих идей.

Clifford Geertz, «Thick Description: Toward an Interpretive Theory of Culture» chap. 1 in The Interpretation of Culture (New York: Basic, 1973), 9 / Гирц К. Интерпретация культур. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. С. 16.

Можно с уверенностью предположить, что таким же десятилетием перемен был период с 1940 по 1950 годы, включавший времена японской оккупации Малайи.

Однако на практике источником непропорционально большого количества фактического материала выступает более бедная группа «бедных» и более богатая группа «богатых». Полагаю, это связано с тем, что классовые интересы людей, находящихся на противоположных концах классового спектра, вполне недвусмысленны, а кроме того, в рамках исследования я решил посвятить больше времени тому, чтобы выслушать наиболее бедных и наиболее богатых.

Например, Хамид (№ 38) находится в средней части списка жителей Седаки по распределению доходов, но почти все селяне считают его обеспеченным человеком, поскольку ему принадлежат почти десять релонгов земли и трактор. В то же время утверждается, что Хамид был вынужден сдавать свою землю в аренду из-за пристрастия к азартным играм, в связи с чем сейчас он кажется беднее. Аналогичным образом обстоит дело в случае Фадзила (№ 42) и Абдула Рахмана (№ 41), двух крупных землевладельцев. Правда, первому пришлось сдать в аренду часть своей земли, чтобы изыскать средства для совершенной не так давно покупки рисовых полей, тогда как у второго случилась череда неурожаев. И всё же оба они считаются состоятельными людьми. Ещё один аномальный случай – Ток Махмуд (№ 56), который всегда был довольно беден, однако теперь, после того как он овдовел, в его доме осталась лишь одна внучка. В результате Ток Махмуд располагает достаточно высоким душевым доходом, хотя односельчане, обращаясь к его жизненной истории в более долгосрочной перспективе, относят его к беднякам.

Перефразированная цитата из одного из стихотворений цикла «Истории придорожной гостиницы» классика американской поэзии Г. У. Лонгфелло. Полностью