Я молча покачал головой, продолжая смотреть ей в глаза.
— А ещё кто-то знает? — спросила Настя.
— Корсаков Борис Владимирович, работает у отца мастером души. А, ну ещё Валерий Палыч и Мария.
— То есть родители не в курсе? — удивилась девушка. — Неужели мама не догадалась, что это не её сын?
— Я ждал провала каждую минуту, — признался я. — Видел тысячу недоверчивых взглядов с её стороны, но в итоге она, видимо, как и все остальные, решила, что я так изменился вследствие травмы. Я не сильно удивлюсь, если она догадалась, но мне кажется, что этого не произошло.
— И сколько тебе лет на самом деле? Мне кажется, не двадцать пять, — спросила Настя и тут же едва заметно поморщилась, наверно сама пожалела.
— Почти пятьдесят было, — сказал я.
Решил рубить правду др конца. У девушки дёрнулся глаз. Я уже начал думать, а не зря ли я это всё затеял? Но где-то внутри я уже начал чувствовать небольшое облегчение. Да всё правильно я делаю. Если человека любишь, надо быть с ним честным до конца.
— Ты знаешь, — произнесла Настя и сделала небольшую паузу. — Я очень хочу узнать тебя получше. О том, кто ты есть на самом деле, чем ты занимался в прошлой жизни. Я уже поняла, что ты и там был лекарем. Но сейчас я пока к этому не готова. Ты на меня не обижайся, но я наверное лучше пойду, мне надо прийти в себя.
Настя встала и начала надевать пальто. Я хотел ей помочь, но она повернулась так, что я не смог этого сделать.
— Не провожай меня, — бросила она и устремилась к выходу из ресторана.
Я проводил её взглядом и медленно опустился обратно на стул. Не отпускало ощущение, что зря я сейчас затеял этот разговор. Может надо было как-то издалека начать? Как-то помягче? Но ведь смысла это не меняет. К тому же она только что сказала, что влюбилась в меня после того, как Саша изменился. То есть влюбилась именно в меня, не подозревая правда при этом, что перед ней не изменившийся Саша, а совсем другой человек в его теле.
А если она не сможет меня принять таким, какой я есть? Хотя она уже приняла, но в то же время нет. С этой мыслью мир немного пошатнулся. Нет, он не рухнет, но никогда не будет прежним, если мы расстанемся. Это только кажется, что ты был близок с каким-то человеком, потом по той или иной причине вы расстались и ты остался таким же, каким и был. Ну да, руки и ноги на месте, голова вроде тоже, но на самом деле от сердца оторвали кусок и эта рана заживёт со временем, но останется грубый шрам. Никто его не увидит, но ты его будешь ощущать всю оставшуюся жизнь и помнить об этом. Мы меняемся встретив кого-то, но ещё сильнее при расставании. Я не знаю, зачем я сейчас об этом думаю, она ведь не отвергла меня. Почему-то я всё же стал подумывать о портале. Вернуться обратно и будь что будет. Нет, это глупость.
Я так и сидел истуканом на стуле и смотрел в сторону двери, за которой исчезла Настя. Внезапно дверь открылась и в проёме стояла моя невеста. Я хотел было рвануть к ней, но она недвусмысленным жестом остановила меня.
— Ты тоже хочешь уйти через этот портал? — дрожащим голосом спросила девушка. Глаза её блестели от слёз, было видно, что она держится из последних сил.
— Нет, — тихо, но твёрдо ответил я. Мне сейчас показалось, что это единственный правильный ответ.
Настя ничего не ответила, лишь едва заметно кивнула и исчезла за дверью. Да гори оно синим пламенем! Я бросился следом за ней, выбежал на улицу, но оа уже садилась в стоявшее прямо напротив крыльца такси, быстро закрыла дверь и машина сразу тронулась с места.
Я даже не сразу понял, что погода испортилась, в Питере это происходит очень быстро. Поднялся ветер, метавший мне в лицо мелкие капли дождя. Я вернулся в ресторан и сел на своё место. Глянув на часы, понял, что мне надо поторопиться, чтобы успеть на приём. Ехать сейчас к Насте совсем не вариант, ей надо дать остыть и подумать. Значит, пока у самого не поехала крыша, надо делать то, что должен, по расписанию. Это обычно неплохо помогает отвлечься от мрачных мыслей.
Хотел ведь ещё Обухову позвонить по поводу донора тела для Валеры. Точно, надо сделать это прямо сейчас. Голос мэтра прозвучал в трубке только после десятого гудка.
— Склифосовский, какой же ты настойчивый! — начал он говорить на повышенных тонах. — Ну непонятно что ли, занят я!
— Прошу прощения, Степан Митрофанович, — спокойно сказал я. — Я позже тогда позвоню.
— Подожди, Саш, — немного смягчился он. — Что там у тебя, случилось что-то?
— Хм, да как вам сказать, — произнёс я, но посвящать в свой повод для грусти я его не собирался. — Хотел у вас спросить насчёт тела, я упоминал уже суть проблемы.
— Да, я помню, — задумчиво сказал Обухов. — Не готов тебе сейчас ответить, перезвоню позже.
— Хорошо, буду ждать, — сказал я. Потом решил добавить: — С нетерпением.
— Жди, — ответил он и положил трубку.
Ждать сидя в ресторане у меня не было возможности, поэтому я расплатился за обед, сел в машину и поехал в госпиталь. К себе в кабинет решил не заходить, а сразу пошёл в манипуляционную. Возле дверей уже сидели пациенты и первый практикант.
Пальто, шляпа, портфель и трость отправились в шкаф, я надел халат и Света позвала первого пациента.
Первым практикантом был тот парень, у которого необычайно мощное ядро, силу которого он с трудом сдерживал. Судя по изменениям в лучшую сторону, он усиленно занимался всё это время и работал над усмирением дикого мустанга. Сегодня у него получалось хоть и не идеально, но уже намного лучше.
— Вы на