Максимка кивнул.
– Ну ладно, ты чаек допивай, да пойдем телят смотреть. Рогатку не забудь!
Ученик сунул за пояс рогатку с мешочком «спутников», выходя из дому. Они зашагали по дороге прямо в лес, шумевший ветвями деревьев во мраке. Зна́ток нес клюку на плече. Млечный Путь рассеялся в безоблачном небе мириадом звезд; Демьян сказал, что это Бог невзначай соли рассыпал. Демьян вообще был будто навеселе, шел пружинистым шагом, чуть не подпрыгивая.
За полосой леса открылось пшеничное поле агрофермы, на окраине которого, у дальней опушки, стоял коровник. Здание освещал один-единственный фонарь над воротцами, работавший, судя по всему, от дизельного генератора. Демьян замедлил шаг, шикнул на ученика – мало ли, вдруг тут сторож сидит. Прокрались аккуратно, пригнувшись, к зданию. Максимка подбежал ближе, огляделся, после уже встал во весь рост и свистнул знатку:
– Нема тут никого, дядька!
– Добре, сынку! – Демьян выбрался из пшеницы. – Эх, фомку не взял я, дурань. Пошукай лом какой, замок крякнуть.
Максимка пошарил рядом, наткнулся на ржавый кусок арматуры и приволок к двери в загон.
– Сойдет?
– Самое то! – Зна́ток взвесил в руке арматурину. – Ну шо, ломаем да смотрим, чаго они там прячут? Ты как, не против советское имущество портить?
Максимка покачал головой.
– Тады поехали!
Зна́ток вдел арматурину в дужку амбарного замка, навалился всем телом. С громким звуком «скр-р-рям!» замок перекосился, дужка лопнула, и запор грохнулся оземь. Дверца отворилась с недобрым скрипом.
– Вот и все… Пошли.
Изнутри хлев был тускло освещен голою лампочкой под потолком. В углу гудел вполсилы толстобокий, покрашенный в зеленую краску генератор; к нему тянулись шланги от топливных чанов. Помещение, разделенное надвое усыпанным сеном продолом, представляло собой длинные ряды коровьих стаек, внутри которых переминались с ноги на ногу тени животных. При звуке отворившейся двери бычки и телки замычали, начали подниматься на ноги. Под желтым светом слабосильной лампы их жилистые голые спины казались завялившейся под солнцем дохлятиной.
– Ого, сколько ж их тут… – протянул Максимка. – Мы вот куда седня ходили с утра – там куды меньше коровок было.
– Есть такое… – Зна́ток почесал в затылке. – Давай-ка глянем, шо там за страшидлы. Максимка шагнул вперед, но Демьян схватил его за плечо, задвинул себе за спину. – За мной держись.
Из первой же стайки на них зыркнула оскаленная морда – прям как у сегодняшнего трупа. Шерсти нет, кожа блестит в тусклом свете лампы. Зубья як у волка. И глазищи громадные, алые, от злобы кровью налитые. Бесноватый теленок застонал – точь-в-точь как пьяница с похмелья, угрожающе склонив башку, отчего зна́ток с учеником шарахнулись назад. Теленок грохнулся растущими рожками о перегородку, едва не сорвав ее с петель.
– Гэто шо ж, они все такие? Вообще все?.. – растерянно пробормотал зна́ток, глядя на другие стойла. А оттуда высовывались перекошенные морды, у многих из которых Максимка заметил острые рога – совсем не бычьи, а длинные и черные. – Их тут голов писят, коли не больше…
– Бо-о-ольше! – раздался за спиной гулкий возглас, отчего зна́ток с учеником вздрогнули и резко повернулись. – Куда больше!
У открытых ворот стоял главный зоотехник. В единственной руке он неловко сжимал ружье-вертикалку, придерживая цевье культей. Остап Власович пьяно щурился сквозь очки, и Максимка опасливо поежился – а ну как пальнет сдуру. Демьян привычно загородил мальчика широкою спиной.
– Коль пулять начнет – беги, зразумел? – бросил он кратко.
– А куды бежать-то, дядька? – печально спросил Максимка.
– На халеру забыли тут, жулики? – Зоотехник махнул ружьем, и Демьян инстинктивно пригнулся, зачем-то выставив перед собой клюку. – Бычков моих попортить решили?
– Слышь, да они у тебе и так порченые! Ты глянь на них!
– Нормальные… Порода такая.
– А ты в курсе, что твоя порода на солнце горит, як бумага под лупой?
– У них аллергия! – не растерялся Полищук. – Говорю ж – порода новая, кспириминтальная! И вообще – харэ лясы точить! А вас я ща…
– Чаго ты нас? – прищурился Демьян. – В милицию сдашь? Ну давай, дерзай, светило науки! С удовольствием завтре прогуляюсь до отдела. Давай, вяжи нас!
Полищук замолк, задумался крепко, но ствол ружья не опустил, внимательно следя за незваными гостями. Максимка подумал, что раз он фронтовик, то и стрелять должен уметь, пускай и пьяный в зюзю.
В это время телята в стойлах совсем очумели от близости людей: ближайшие принялись бодать перегородки, яростно мыча и даже порыкивая, а те, что подальше (да меньше и младше) – заблеяли, почти как обыкновенные козы или овцы. Максимка, оглянувшись, с испугом заметил, что один бычок – почему-то трехглазый – выломал доску из ограды, просунул башку и теперь фыркал, елозя жуткой харей в двух шагах.
Увидев это, Полищук ухмыльнулся.
– Ну-ка, назад!
– Чаго?
– Назад, взад-пятки идите, я сказал!
Демьян вглубь жуткого загона пятиться не захотел, и зоотехник пальнул им под ноги. От гулкого выстрела все трое едва не оглохли, в нос ударила пороховая гарь. А телята будто обезумели, начали ломиться из стаек еще сильнее, с визгом бросаясь на ограду. Раздвоенные копыта, больше похожие на когти, со скрежетом царапали дерево. Телята в задних рядах вставали на дыбы, да так и оставались стоять – будто им на двух ногах оно сподручнее.
– Назад, а то пристрелю! – заорал зоотехник. – Это ИЖ-59, у меня второй выстрел есть! Урою, падлы!
Зна́ток с учеником попятились в темноту вдоль продола. Полищук же отступил за ворота, продолжая целиться, и крикнул уже с улицы:
– Никто мне помешать не сможет, слышите, вы?! Я тута главный!
И, бросив на землю ружье, он принялся запирать ворота – хоть и одной рукой, но довольно шустро.
– Он нас тут запереть хочет! – ахнул Демьян, рванулся вперед. Он, наверное, успел бы добежать, если б не услышал жалобный вскрик Максимки:
– Дядька!.. Помоги!
Максимку схватил за подол рубахи один из телят, практически выломавший дверцу стойла. Фыркая и вертя башкой, уродец тянул его на себя, пока Максимка пытался отбиться. Яростно завопив, Демьян обрушил теленку на холку свою клюку, и тот завизжал, скрылся в стойле, будто ему кувалдой вдарили, а не деревянной палкой. С собой теленок утащил кусок Максимкиной рубахи, и теперь танцевал и бесновался с добычей; остальные пытались отобрать трофей.
А ворота в этот момент закрылись, оставив их в полутьме хлева, наедине с беснующимися в стойлах уродцами. Демьян разбежался, врезался в воротину плечом, но бесполезно – Полищук запер их снаружи.
– Сволочь, он той