Ректор раскрыл книгу и положи ее передо мной. Там была изображена девушка с закрытыми глазами, стоявшая на краю какого-то парапета. Еще шаг и смерть!
– Мне кажется, – заметила я. – Это не проклятье. Ну, были бы еще какие-нибудь симптомы…
Я же соврала про лунатизм! Откуда я знала? Я же не все знаю. Я думала, что лунатизм здесь в порядке вещей! Кто мог знать?
– Вот это я и хочу проверить, – произнес ректор. – Лунатизм – не основной симптом. Но очень яркий и показательный.
Нет, мне, конечно, ужасно приятно, что он решил обо мне позаботиться. Обо мне никто не заботился, а тут прямо… От трогательно до слез.
Про проклятия я, конечно, слышала. И про больницу, где их лечат. Мало того, в газетах часто писали, что некоторые проклятия передаются половым путем! Поэтому в этих больницах все стараются быть инкогнито. “Ну что, показывайте свое проклятие! О! Какой у вас букет! Небось, жене уже принесли!”.
– И как вы, господин ректор, собрались проверять? – спросила я, вздохнув.
Уверенным шагом он направился к шкафчику.
Я смотрела на него со спины, представляя, как где-то волны качают корабль, а он сильной рукой держит руль. Он так похож на красавца – пирата, что я вздохнула.
Звякнули склянки, задребезжало стекло в дверце, а я с усмешкой следила за ним. Ну, разумеется, никакого проклятия нет. Потому что лунатизм я выдумала на ходу.
– Раздевайся, – послышался голос, а я удивленно посмотрела на ректора.
– Что? Прямо вся? – спросила я.
– Ты же не хочешь испортить рубашку? – спросил он, а я приподняла брови. Хм… Какой странный у него способ ухаживаний. Осторожно стянув одеяло, я сняла рубашку.
– Спину подставляй, – послышался голос, а я развернулась. Рука скользнула по моей спине, отбрасывая волосы, но задержалась намного дольше, чем этого требовали правила приличия.
Я выдохнула.
– До чего же ты прекрасна, – послышался голос, а мне показалось, что я ослышалась.
– Что вы сказали? – поинтересовалась я, чувствуя, как сердце бьется часто-часто.
– Я сказал, что проклятие опасно, – послышался голос.
У меня что? Галлюцинации?
– А! – сглотнула я, пытаясь объяснить бешено бьющемуся сердцу, что оно слегка ослышалось.
Несколько секунд тишины. А я почувствовала, как краснеют мои щеки от собственных мыслей. Может, правда, мне послышалось?
Я почувствовала, как по спине потекло зелье.
– Надо подождать, – произнес ректор. – Оно проявится через минут пятнадцать – двадцать.
– А почему не спине? – спросила я. – Можно было бы на руке проверить?
– Просто у некоторых сходит сразу. А у некоторых след держится несколько дней. Все индивидуально, – заметил Раамант.
Я вздохнула. Ну, пусть проверит. Если ему так будет спокойней, то пусть проверяет что хочет.
– Я бы тебя поцеловал, – послышалось тихое снова. По спине побежали мурашки.
– Еще разочек, – спросила я.– Просто я не расслышала…
– Говорю, кто-то тебя заколдовал! – послышался нормальный голос ректора. – Есть ли у тебя враги? Может, с кем-то ты поругалась? Вспоминай.
Так, а слуховые галлюцинации – не часть проклятия? Точно нет? А то с дроздом беседы веду, забыв, что фамильяр ректора – скворец. Потом слышу то, чего нет…
– Да нет, вроде нет, – ответила я. – Я – очень неконфликтная личность. Просто… Просто мне послышалось что-то другое…
– И что же тебе послышалось? – спросил заинтересованный голос Рааманта.
– Вы будете смеяться, но мне послышалось, словно вы меня поцеловать собираетесь, – заметила я, рассмеявшись, словно это – шутка.
– А ты этого хочешь? – спросил ректор.
Глава 46
Я смотрела на него, понимая, что сказать: “Да, хочу!”, было бы слишком просто.
– Апчхочу! – чихнула я, решив принять правила его игры. Нет, а почему ему можно, а мне нельзя?
– Так, еще раз! – напрягся ректор.– Это было хочу?
– Что вы, я просто чихнула, – невинным голосом ответила я.
Он явно надеялся, что, услышав заветное “хочу” мы сольемся в страстном поцелуе. Собственно, сотни женщин поступили бы так! Но в глубине души у меня звучала обида.
Я до сих пор не понимала, как ночь любви могла быть вычеркнута из жизни на долгие годы?
Как одна ошибка могла привести к таким последствиям?
Я вздохнула, вновь ощущая, как сердце колотится в груди. Неужели мне действительно приходилось рассматривать свое прошлое через призму неудачных решений?
Ректор, кажется, заметил мою задумчивость.
В воздухе витала магия, и, кажется, все вокруг затихло, уступив место нашему моменту.
Когда наши взгляды встретились, я ощутила, как мир вокруг нас растворяется. Он медленно тянулся ко мне, и каждый миг казался вечностью. Мои губы, приоткрытые от волнения, ожидали его, жаждали этой встречи. Его пальцы касались моей щеки, искрясь теплом, которое разливалось по всему моему телу.
В тот момент, когда наши губы соприкоснулись, мир вокруг нас испарился совсем. Это было не просто прикосновение – это был вихрь страсти и нежности. Я потерялась в его поцелуе, который соединил нас в едином дыхании, как если бы звезды сошлись на небесах.
Вкус его губ был волшебным – сладким, как мед, и одновременно острым, как терпкий ветер. Я отвечала на его поцелуй, прилагая всю свою страсть, желая, чтобы этот миг никогда не заканчивался.
Когда поцелуй закончился, я подняла глаза на него и потерялась в бесконечно глубоком взгляде, который говорил больше, чем слова.
– Я правильно услышал? – спросил ректор. – Мне просто послышалось опасное слово “хочу”.
Сейчас, ощущая его внимание, я понимала, что странное чувство, словно между нами стоит маленькая тайна, не давало мне расслабиться. Что будет, когда он узнает, что у него есть дочь? Заберет ли он ее? Или просто будет помогать?
И тут я вспомнила, что жениться герцогу положено на равной по статусу, а уж никак не на простой девушке без титула. И поняла, что почетная должность “любовницы” – это венец моей моральной карьеры.
– Вы же понимаете, – произнесла я с легкой улыбкой, связав свои мысли между собой. – Что между нами огромная пропасть… Кто вы? А кто я?
Он наклонился ближе, и я почувствовала тепло его дыхания. В этот момент в голове проскользнула мысль, что, возможно, именно так и должны выглядеть настоящие отношения – когда слова переплетаются с эмоциями.
– А еще я понимаю, – произнес Раамант, и его глаза сияли серьезностью. – Что ты мне нравишься…
Я с трудом сглотнула, и мой смех смолк. Теперь уже мне было не по себе. Этот разговор повел меня в неведомые глубины, и я сама не знала, что чувствую ответ. Страх? Радость? Непонимание? Надежду? Сомнения?
– Так что же ты об этом думаешь? – снова