Я взяла кружку, как вдруг Мия запрыгнула мне на коленки и кружка вылетела у меня из рук.
– Мия! – перепугалась я. – Ты не ошпарилась? Больше так никогда не делай, поняла?
– Ладно, я пойду, – прошептала Бесс. – Спасибо за чай. Мне и правда полегчало… Немного. Я не злюсь на тебя… Я понимаю, что ты ни в чем не виновата. Просто он – подлец, вот и все! И тут ничего не поделаешь…Я – сама дура…
– Ты не дура. Просто выбрала не того, вот и все, – улыбнулась я, а Бесс обняла меня. – Так получилось. Ты не виновата…
– Спасибо тебе за поддержку, – прошептала Бесс, глядя на меня с благодарностью.
– Не за что, – улыбнулась я, похлопав ее по спине.
– Давай, до завтра, – усмехнулась Бесс. – Смотри, не проспи! Я-то уж точно просплю. Приду, наревусь всласть! Потом с утра посмотрю на себя в зеркало, ужаснусь и буду рисовать новое лицо…
Я улыбнулась и закрыла за подругой дверь.
– Мия, давай ты в следующий раз не будешь так пугать маму? Ты ведь могла обжечься! – произнесла я, приседая возле доченьки. – А если бы кипяток попал на тебя? Чай горячий!
– Мама, тетя Бесс что-то подмешала в твою кружку… Я видела это в зеркальце… Поэтому я специально полезла на колени, чтобы перевернуть ее!
Глава 55
– Нет! – пронеслось в голове, словно молния разорвала тишину. – Только не Бесс! Мы же с ней… не один пуд соли вместе съели… Да, нет… Нет, не может быть…
Я чуть заметно вздохнула, глянув на остатки чая в кружке, буквально на донышке, словно надеясь, что они расскажут мне что-то важное, что я пропустила. Потом аккуратно подняла кружку и поставила на столик, будто боясь разбудить какую-то невидимую силу, которая вот-вот раскроет всю правду. В ящике я нашла набор полосок – индикаторов, пропитанных зельями, – и сердце забилось сильнее.
– Так, – окунула первую полоску. – Нет… Дальше… Что? Тоже нет? Ну, уже приятно…
Я опустила полоску в чай, наблюдая, как на ней появляется цвет. Он медленно проступает, словно вызывая внутри меня бурю чувств: тревогу, предчувствие, растерянность. Осталось еще четыре полоски, и я уже почти расслабилась, будто надеясь, что худшее – это лишь мои страхи. Но тут последняя бумажка вдруг почернела, как будто в ней заживо зарыли мой страх и обиду.
Я вздрогнула, глянув на нее, и сразу вспомнила призрака, который ворует яды из моего шкафа. Вспомнила, кто занимается призывами, кто умеет вызвать и управлять сущностями. В этот миг на сердце легла тяжесть, словно я уже знала ответ.
Я хотела броситься вслед за Бесс, потребовать объяснений, кричать, трясти её за плечи: «За что?! Что я тебе такого сделала?! Что я сделала такого, что ты решила оставить Мию сиротой?!» – внутри все сжалось, словно кусок льда, и слезы защипали в уголках глаз. Почувствовав, как слезы вот-вот сорвутся по щекам, я замерла.
А были ли эти годы дружбы? Вспомнила, как я попала в этот мир, как вокруг меня ходили разговоры о ядах и предательстве. И вдруг поняла: дружбы, как таковой, не было. Вряд ли Альма, которая знала о ядах больше, чем я сама, допустила бы роковую ошибку. Ее аккуратность и педантичность были известны всем. Я видела ее записи, видела ее расстановки зелий. Она даже пробки оборачивала специальной салфеткой, чтобы никаких испарений не было, хотя многие зельевары, уверяют, что это – явно лишнее. Она перепроверяла все десять раз, она не могла надышаться парами яда – она бы заметила.
Мне нужно к ректору. Мне нужно с кем-то посоветоваться. Я сделала глубокий вдох, магией убрав следы яда с кружки и пола, и направилась в спальню, к зеркалу.
Пальцем коснулась тайной ручки – и зеркало вспыхнуло ярким светом. В носу щипало от слез обиды, словно сама боль проникала в меня через стекло. Я могла бы подружиться с Дариусом. Кто знает, если бы не клеймо: «Любовь всей жизни моей лучшей подруги». Быть может, судьба повернулась бы иначе. Но, даже если бы он был самым достойным мужчиной на свете, я не могла бы строить с ним отношения за спиной у Бесс.
Я смахнула слезы, чувствуя, как внутри закипает гнев. Совесть? Почему совесть есть только у меня?
Зеркало показало кабинет и Рааманта, который сидел за столом, погруженный в бумаги. Он выглядел уставшим, его лицо было будто бы полно раздражения и разочарования. Вдруг послышался стук – сначала я подумала, что это стучат мне, но нет. Это стучали там, к ректору.
– Войдите, – мрачно произнес Раамант, глядя на дверь.
В кобинет вошла Бессана.
– Господин ректор, – холодным голосом сказала она, – я пришла доложить вам о вопиющем нарушении в Академии…
Внутри меня всё похолодело.
– Альма Милиборн прячет в своей комнате ребенка! – произнесла Бессана. – Ее дочь. Она нарушила правила, и теперь девочка живет у нее. Это очень опасно! Правила запрещают приводить маленьких детей в Академию!
Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Это конец. Хотелось схватиться за голову, будто так можно было бы остановить этот поток ужасных новостей.
– Можете проверить. Они сейчас там, в ее башне, вдвоем, – гордо вскинув голову, сказала Бессана. – За такое нарушение полагается увольнение, с выговором.
– Даже если это так, – заметил Раамант, глядя на Бесс с явным интересом. – Вы – лучшие подруги. Зачем же ты решила ее выдать? Друзья так не поступают.
– Господин ректор! – сглотнула Бессана. О, она ничуть не колебалась. – Для меня благополучие Академии важнее дружбы. Пусть она и моя подруга, но нарушать правила Академии, тем более, притащив в нее ребенка, это уже слишком! Ребенок в опасности! В ее башне полно ядов! Если с ребенком что-то случится, вина ляжет на всех нас!
Я почувствовала, как внутри зазвенело всё – слабость, опустошение. Внутри словно всё рухнуло, и я осталась одна, разбитая и растерянная. Но тут же собрала в кулак волю и поняла: Бесс хочет избавиться от меня любой ценой.
Внезапно осенила догадка: Бессана решила, что без меня в Академии