Выпили по первой. Юрфак комментировал как, что и почему делает. Ну и да, следуя его инструкциям даже я, далекий от мира вин и прочих изысканных спиртных напитков, прочувствовал вкус по-другому. Особо понравилось закусывать сыром, не знаю, что это был за сыр, солоноватый такой, со сливочным привкусом. Грибы тоже неплохо сочетались. Под такую закусь коньяк шёл, как к себе домой.
Ещё раз обсудили произошедшее, уже всей партией. Юрий намного логичнее и связаннее объяснял происходившее, более понятно и доступно, всё же в речи Эдуарда сквозило высокомерие и напыщенность; он не отчитывался, он ставил вопросы ребром. Роман в основном пытался хохмить, ну и не то, чтоб неудачно, чувство юмора, хоть и грубоватое, у него точно имелось. Над собой он, по крайней мере, не боялся смеяться. После того как Сабиров вытащил сигару, я окончательно выпроводил всех на балкон и открыл там окна, мне еще тут спать, так-то.
Сигару тоже хотелось попробовать, как я понял — это было одним из вариантов закуси к коньяку, но стрелять не стал, ограничился своими сигаретами. В целом, мажоры оказались нормальными ребятами. Жесткими, в чем-то избалованными, но зато цельными, независимыми и собранными. Как волки: могут загрызть, но каждый четко знает, что, когда и как нужно делать.
Постепенно разговор сошел к обсуждению дальнейшего будущего, как нашей пати, так и в целом, по жизни. Чем больше я общался с «коллегами», тем большим чувствовал себя идиотом. Не по медицинским показателям, а в целом по отношению к жизни. Вот я как думал: сейчас отучусь на ненужную специальность, от армии отмажусь, диплом получу, на работу устроюсь, а уж потом займусь благоустройством своего будущего всерьез. Эти же ребята понимали, что никакого «потом» не будет. Всё происходит здесь и сейчас, другой попытки никто тебе не даст. Поэтому и жизнь они строили исходя из этого. Жили сейчас, в этом моменте, достигали в нём целей, не тратя времени впустую, не боялись делать выбор и брать за него ответственность.
Конечно, отношения у них были сложнее, но при этом оставались достаточно человеческими. Ничто человеческое им не было чуждо. Например, я почему-то вбил себе в голову что мажоры должны учиться в некой абстрактной мажорской школе для себе подобных. На деле это было не так, они учились в обычной школе по месту прописки. Правда, Роман с пятого класса ушел в кадетское училище, Юрий с восьмого уехал в Германию за отцом-дипломатом, а сам Эдуард десятый-одиннадцатый классы доучивался в Лондоне. Сейчас они числились в НГУ. Ганц, понятно, на юриспруденции. Бур вообще на учебу забивал, он выходил за счет спорта, был многоборцем и представлял универ на соревнованиях, успешно добывая ему медали и награды. Сам Парагон был на свободном посещении, посещал те предметы, которые считал нужными. Причем не только в НГУ, а по всему Новосибу. По его словам, в городе имелось много реальных спецов, которые еще не спились, а если и спились, то навыков не растеряли. У них действительно было чему поучиться. Вот он и был записан на разные предметы в разные институтах, академиях и универах. В наш Водник он, кстати, не только на иняз ходил, но еще был записан на лекции Зуева Анатолия Андреевича, который, как оказалось, является экспертом в области виброизоляции мирового уровня.
С финансами тоже оказалось не всё так просто, но они однозначно не сидели они на шее у родаков. Да и сами предки у них были не такими, кто потерпел бы подобного отношения со стороны наследников. В окружении Эдуарда вообще не было людей, которые бы подходили под определение классического мажора, который всё делает за счет папаши.
Самому ему отец подарил на восемнадцатилетие небольшую строительную фирму. Казалось бы, чем не мажорство? Фирма действующая, рабочая, числись себе формально директором, получай красивую кругленькую зарплату, а специалисты, расставленные на места отцом, будут исправно работать. Вот это и было обидно, ведь я бы так, скорее всего, и поступил.
Эдик поступил иначе, он проникся делами, расставил своих людей и уже в первый год вышел на чистую прибыль порядка девяти миллионов в год. На следующий год выручка была в два раза больше, и он открыл вторую фирму. Сам стал учредителем, а директорами сделал Юрия и какого-то неизвестного мне Константина. Ну и работал, вникал, развивал бизнес, причем успешно. Где уж тут классические мажоры…
Нет, так-то многое в них отталкивало, например презрение к остальным людям, к черни, к быдлу. Они уважали людей только по факту, за их достижения, а не из вежливости, за то, что они тоже люди, не делали скидку на сложную судьбу и обстоятельства. Насмешки, буллинг, избиения, всё это присутствовало, хоть и не выходило за рамки УК. Так ведь, если подумать, то и я сам, только дорвался до силы и сразу стал буллить, что прекрасно видно на примере того же Филипа. И это заставило задуматься.
Коньяк шел хорошо, легко и непринужденно. Я давно уже заметил, что у каждого напитка есть изюминка. Вот с пива, например, меня всегда тянуло спать. С водки — буянить, всё самое стыдное в своей жизни я сделал под ней. Коньяк же радовал, хотелось общаться, расслабляться, дружить и продолжать пить в компании. Хороший напиток.
Третью нам не дала оприходовать Сири, заявив, что завтра же рано вставать, так что всем спать. Расстались с мажорами мы если и не друзьями, то точно приятелями; ледок в отношениях подтаял. Меня даже события этого клубного вечера слегка отпустили под натиском новой информации, нового взгляда на жизнь. Мысль отказывалась смотрела в грязь под ногами, наоборот, она хотела парить в облаках, достигать целей, думать о будущем, к чему-то стремиться.
* * *
Сны с этого напитка, походу, тоже снились добрые. Во сне, смутно и расплывчато, но я, вроде как, наслаждался обществом прекрасной дамы, между нами присутствовала симпатия, даже интим, который в итоге переместился в горизонтальную плоскость. Хоть всё и было размазанным, но эмоции в целом я испытывал положительные.
Потом началась какая-то хрень. Очень резко сменился эмоциональный окрас, мне было стыдно, жалко, неприятно. И это чувство не отпускало, а продолжало пиликать по струнам души, превращая ее в плачущую скрипку. Девушка, вроде, тоже никуда не пропала, утешала меня, но этим вызывала еще большее душевное расстройство, накладывала диссонанс на мои чувства.
И тут неожиданно