— Это что получается…
— Да, Киря. Специально для кооперативов никто не будет делать станки. Да и если кооператив станок для себя будет делать — сколько он сил и средств для этого потратит?
Кирилл шмыгнул носом и спросил:
— А кооперативов, которые станки всякие делают или машины, нет?
— Есть, почему нет… Только вот их станки не сильно-то лучше, чем отреставрированное государственное. А тех, кто хорошее делает, государство себе под крыло берет. Заказы, ценник хороший. Государственный подряд это называется.
— Как-то это… — Осетренко кашлянул и тихо добавил: — Нечестно получается.
— Может и не честно, но правило прямое, как палка: лучшее государству. Остальное по остаточному принципу тем, у кого есть деньги. Макароны те же государственные и в пайках, и у военных, и в столовых государственных. У нас даже в универе и те фабричные варят. Да и на прилавке есть, но только из-за перепроизводства. Немного. Кооперативных в продаже — завались. Хочешь макарон себе лично — ищи на прилавках избыток. Не хочешь искать — вот тебе кооперативные. В любых количествах. Да, переварить в клейстер — раз плюнуть, но есть же. И так везде. От ручного фонарика, до мотоблока.
— Душат кооперативы получается, — хмыкнул друг.
— Можно сказать душат, а можно сказать действуют в интересах государства, а не частного капитала. Частный ведь капитал, он только о себе заботится, — пожал плечами Кот и указал в сторону. — О! Вот и «Паяльник»!
Ребята заметили небольшой вагончик, на котором был нарисован огромный старый транзистор и красными буквами выведено «Паяльник и Ко».
Пройдя в него, они замерли у прилавка.
— Олесь, я тебе сколько говорил — не тащи мне это! — глянул строго на худого мужичка полный мужчина в толстых очках.
— Так, государственные же, — с надеждой произнес тот и глянул на парней.
Мужчина выглядел странно, немного узковатый разрез глаз, худой и с недельной щетиной.
— Транзисторы надо? — пододвинул он к ним кулек. — Все рабочие! На приемке выпаивал…
— Не, куда нам, — мотнул головой Кирилл.
— Приемник спаяете или еще куда, я же…
— Олесь, твою мать! — рыкнул на него мужчина за прилавком. — Ты совсем охренел, а? Забирай свои транзисторы и дуй отсюда!
— Степаныч, ну хоть десятку, а? — умоляющим тоном произнес тот. — Трубы горят — мочи нет!
Хозяин лавки недовольно засопел, глянул на студентов и достал купюру из кармана.
— Забирай и чтобы я тебя тут не видел! — рыкнул он.
Худощавый мужичок тут же схватил деньги и пулей вылетел из магазина.
— С паяльником — бог, — буркнул Степаныч, забрав транзисторы. — Из приемки собирал такое, что и госпредприятиям не снилось. Хороший монтажник… был.
— Вроде есть, — кивнул на дверь Семен. — Кто он? Бурят?
— Якут. И монтажником он был хорошим, пока пить не начал, — проворчал хозяин лавки, убрал транзисторы вниз и вздохнул. — Допрыгается — закроют его в «пансионат» на месяцок-другой.
— Что за пансионат? — спросил Кирилл.
— Лечебница алкогольная. Потом труд принудительный и метка в паспорте «Алкогольно нестабилен». Ладно, — вздохнул Степаныч. — Чего вам?
Парни переглянулись и подошли к прилавку. На нем были выложены ровными рядами мелкие конденсаторы, резисторы и транзисторы. Причем не все подряд, а группами по кооперативам, что их производили. Тут же были релюшки и мелкие катушки.
— Паяете чего или в ремонт принесли? — спросил мужчина.
— Мы тут с Александром Александровичем разговаривали, — спокойно произнес Семен. — Он нам сказал, к вам зайти. Проверить навыки, так сказать.
Степаныч хмыкнул, оглядел ребят и спросил:
— А фамилия у этого вашего Александра Александровича есть?
— Есть. Мясоедов… Вроде бы, — глянул на Кирилла Кот.
Продавец хмыкнул, вышел из-за прилавка и, взяв табличку «Закрыто», подошел к двери. Повесив ее снаружи, он закрыл дверь на замок и закрыл створку на окне. Затем он вернулся к ребятам и оглядел их с ног до головы.
— Молодые… Студенты что ли?
— Из ПолиМага, — кивнул Осетренко.
— Артефакторы?
— Целители, — ответил Семен. — Что за дело такое, что нас проверять надо?
Степаныч усмехнулся, снял с прилавка красный радиоприемник и вытащил из него сложенную бумагу. Отодвинув все с прилавка, он разложил перед ними лист формата А3, плотно покрытый рунами.
— Вот это запомнить сможете? — спросил он с усмешкой.
— Ну, вроде ничего сложного… — осторожно произнес Кирилл, наклонив голову. — Вот эту и эту руну мы не проходили.
— Зазубрить без проблем, — пожал плечами Семен. — В чем сложность?
Степаныч хмыкнул, снял с полки зеленый радиоприемник и расщелкнул корпус. Вытащив из него еще один листок, он положил его сверху и развернул.
— А если два слоя?
Парни переглянулись.
— Вы простите, конечно, а сколько всего слоев? — с опаской спросил Кирилл.
* * *
— Пять! Пять слоев! — широко раскрыв глаза, произнес Кирилл. — Как это вообще можно зазубрить? Это же…
— Слушай, вот у мусульман мулла есть, так?
— Чего? Причем тут…
— Это что-то типа священника. Так вот их мулла должен наизусть целый коран знать. И ничего, учат люди, — пожал плечами Семен и почесал голову. — Мы же на химии аминокислоты учили? Учили. Руны учили? Учили. Значит, и тут выкрутимся. Надо просто усилий и времени больше потратить.
— Ну, не знаю, — осторожно произнес Кирилл.
Парни сидели в красном уголке, склонившись над копией показанной им схемы. Да, копия была только одного слоя, но тем не менее, парни даже над ней склонились с задумчивым видом.
— Киря, знаешь, что надо сделать со слоном, чтобы его съесть? — спросил Кот, еще раз осмотрев схему.
— Разрезать на кусочки? — хмыкнул Осетренко и еще раз осмотрел схему. — Если так посмотреть, то… В принципе ее можно поделить на конструкты. Правда я таких еще не видел.
— Карточки! — глянул на друга Кот. — Разбиваем на конструкты, делаем карточки. Их и заучиваем.
— Мысль, — кивнул Кирилл и раскрыл тетрадку. — Листки нарвем и сделаем карточки. Потом по памяти будем повторять…
— Большие не делай, чтобы в карман помещалась, — кивнул Семен, взяв карандаш и принявшись делить огромную схему по мелким частям. — Смотри…