Алексей кивнул, затянулся и показал Кириллу кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем.
— Что делать будешь?
— Э-э-э… — растерялся Остеренко. — Фляжку вашу искать?
— Херли ее искать, — хохотнул Алексей. — Она всегда со мной.
Он вытащил ее и слегка потрес.
— Но на работе не пью, — тут же убрал ее в карман мужчина и снова показал жест. — Мизинец — клинок. Большой палец — ручка.
— А… — сообразил Осетренко. — Это получается, ларингоскоп. Интубация?
— Ну, что делать будешь? — Алексей стряхнул пепел и снова затянулся.
— Трубку, стилет достану, — осмотрел ящик парень. — Набрать короткий…
— Сколько? — спросил Леша.
— Ну, так… — глянул на стоявшего рядом Семена Кирилл.
— Не набираем, пока не уточнили у доктора, — вздохнул Алексей. — Дальше.
— Еще… Ларингоскоп достану, проверю, как горит, — произнес парень.
— Запасные батарейки где?
— В мешочке с ларингоскопом, — тут же отозвался он.
— Все? Готов к интубации? — хмыкнул Алексей.
— Ну, да…
— А ты? — глянул на Семена наставник.
— Кусок бинта, вот такой длины. Намочить, скрутить в подобие веревки, — отозвался Кот.
— Нахрена мочить?
— Чтобы по трубке не ерзала. А в веревку, чтобы вязать быстрее и удобнее было.
— Куда вязать будешь?
— На саму трубку и так, чтобы трубочку манжеты не пережимало, — ответил Семен. — Трубку фиксируем, накидываем на голову, через уши.
Алексей еще раз затянулся, сбросил уголек с окурка щелчком пальца и отправил его в урну.
— Можно сказать, первичку сдали, — произнес он.
Ребята довольно переглянулись.
— А все студенты так у вас зачеты сдают? — спросил Семен.
— Только у меня, — произнес Леша и кивнул на дверь в подстанцию. — Пошли, Федю мучать будем.
— А почему только у вас зачеты сдают? — спросил Кирилл.
— А вы нахрена сюда пришли? — глянул на них Алексей. — Вам практика выделяется для чего?
— Ну, так… Познакомиться с работой… — неуверенно произнес Осетренко.
— Здорова! — поднял ладонь наставник. — Я Леха! Выход там! Провожать не буду…
Ребята переглянулись.
— Так вот. Вы тут, чтобы чему-то научиться. Чтобы понимать, как и что тут работает, по каким принципам. Что уметь надо, за чем следить. Это вам не в отделении стационара кулак пальцем трахать.
— Кулак пальцем? Зачем? — подал голос Семен.
— Приходишь на практику в стационар. Тебе там выдают моток ваты. Ты от него отщипываешь, делаешь вот так кулак, чтобы дырка была и заталкиваешь туда эту вату. Так несколько раз, потом кулак открываешь, а у тебя там ватные шарики. И так всю практику, — хохотнул Алексей. — Зашибись практика?
— Ну, так-то не очень, — сморщился Кирилл.
— А у вас спиртовые салфетки в упаковке, — задумчиво произнес Семен. — Почему так?
— Потому что у нас работа такая. Условная стерильность почти во всем. Мы, конечно, и обрабатываем, и в перчатках работаем, но все равно все условно. Работать и в подвалах приходится, и на улице. Какая уж тут стерильность. Так… В меру сил стараемся.
Тут Алексей снова достал пачку, глянул на нее и убрал обратно в карман.
— Пошли. Федор сам себя не замучает, — хмыкнул он.
— А зачем его мучать? — тут же пристроился рядом Кот.
— А как вас еще реанимации научить? Лучшие учителя боль и унижение. Благо, что манекен есть.
— Так Федор — это не живой человек? — подал голос Кирилл.
— Какой вам живой человек? — хохотнул Леша. — Вы же не пьете!
— И не курим, — усмехнулся Семен.
— Во! — указал на него пальцем Алексей. — Как вам живого человека доверять? Я за манекен боюсь, а тут живого…
Ребята только подошли к двери. Алексей успел потянуть ручку, как из динамиков раздался женский голос диспетчера:
— Десятая, на вызов! Десять!
Леша тяжело вздохнул, глянул на парней и кивнул в сторону машины.
— Пошли, — тяжело вздохнул он.
Глава 18
— Юрий Алексеевич, — громко произнес Алексей, сидевший в поворотном кресле. — Сотников опять, да?
— Да, — отозвался басовитый голос доктора с переднего места. — Пацанов потаскай на нем. Он нормальный, войдет в положение.
— Понял, — отозвался наставник и глянул на студентов, что примостились на лавки. — Ну, что? Готовы делать человеку больно и при этом слышать спасибо?
Ребята переглянулись.
— А это как? — спросил Семен.
— В вену будете ставить, — спокойно произнес мужчина и глянул на Кирилла. — Эуфиллин помнишь где?
— Внизу, с того края, — произнес Киря.
— Значит, ты на ящике. Будешь набирать. Каждую набранную ампулу мне показывать. А ты… — тут он глянул на Семена. — Будешь ставить. Эуфиллин, кстати, разводим физраствором. В принципе все, что в вену ставим, разводится. Так, пара исключений.
— Я как бы это… Не умею, — осторожно произнес Семен. — Нам даже алгоритм не давали…
— А херли тут уметь? Берешь жгут, затягиваешь, вены вылезают, берешь шприц, срезом иглы вверх, и градусов под пятнадцать вводишь. Почувствовал, что проколол под кожей что-то, дал поршня назад. Видишь кровь — медленно вводи. Все.
— У вас на словах все просто, — с сомнением произнес Семен.
— Ну, так и мы на нормальные вены едем, а не бабушку одуванчик, у которой одна вена, да и та — геморрой. Этот Сотников раз в неделю стабильно вызывает. Сам справиться не может, вот и дергает. Так-то повод линейный, но тут уже, видимо, некому. На подстанции машин нет.
Машина свернула и тут же повернула во двор, у высотки. Автомобиль остановился у подъезда и доктор скомандовал:
— На выход!
Ребята открыли дверь и высыпали на улицу.
— Держи! — сунул в руки Семену сумку. — Тебе растворы и… кардиограф. Тебе ящик и кислород.
— А вам тогда что? — спросил Кирилл.
— А я буду открывать вам двери, — с улыбкой произнес он и захлопнул двери машины. — Пойдемте, господа студенты. Нас ждет добродушный старичок и возможно конфеты… Но это не точно.
Ребята устремились за доктором и наставником, что спокойно поднялись на третий этаж и позвонили в дверь.
— Здравствуйте, Алевтина