В некоторых странах мобильных телефонов уже было больше, чем людей, и многие проверяли их каждые три минуты, словно искали в них ответы на тревоги, защиту от страхов или утешение в одиночестве. Люди изолировались от мира, уткнувшись в маленькие экраны и клацая по клавишам, а потом, почувствовав себя одинокими, пытались выбраться из этого одиночества с помощью телефона, попадая в тот же капкан.
Потеряв мобильник, они теряли часть своей личности, ведь в нем хранились банковские пароли, документы, воспоминания, даже интимные фото. Эта часть их жизни оказывалась в руках преступников, знающих, как использовать столь ценную информацию.
Раньше, чтобы украсть важные данные, воры рисковали, пробирались в дома, вскрывали сейфы. Теперь же миллионы людей сами носили их в карманах, делая добычу доступной для карманников.
Чем совершеннее были мобильные телефоны, тем больше сжимались жизни их владельцев, облегчая работу тем, кто хотел их лишить всего. Они выходили на улицу, держа в руках свою память и душу.
А потом, как всегда, было поздно: оставались только сожаления и слезы.
Кристина не пользовалась мобильным телефоном, и её объяснение было до боли логичным:
– Мне некого набирать.
– Друзья?
– И что бы я им сказала? «Привет, дорогой, моя сестра умерла в прошлом месяце, а я уже на финишной прямой»?
Когда ты в такой ситуации, лучше держаться подальше от друзей, чтобы не причинять им боль и не вызывать жалость.
Если есть что-то хуже смерти, так это когда на тебя смотрят как на умирающую.
– В первый день ты так себя не вела.
– Потому что тогда ты не был моим другом, а всего лишь человеком, который лжет.
– Странное создание!
– Да уж, а ты не лучше…
Эта странная манера говорить и вести себя изменилась, как только они заметили, что у нее начали расти волосы – словно даже такая слабая надежда на жизнь стала переломным моментом между прошлым, настоящим и будущим.
– Может, это свет в конце тоннеля.
– Или, возможно, фары поезда, который мчится прямо на меня… Но если так, то пусть уже приезжает скорее.
– Давай договоримся: если ты с этого момента будешь говорить и вести себя так, будто тебе предстоит прожить еще лет семьдесят, то когда-нибудь я расскажу тебе, кто я и почему здесь.
– Когда?
– Когда-нибудь…
– Такой ответ мне не подходит, я могу прождать полвека. Назови точную дату.
– Через месяц.
Гастон Виллар, как обычно, работал, как обычно, выходил из дома, шел в привычный бар, садился на привычный табурет, и хозяин заведения ставил перед ним привычный бокал коньяка, но в этот раз добавил к нему письмо с лондонским штемпелем.
– Только что пришло для тебя, без обратного адреса.
Его удивило, что внутри были две купюры по пятьсот евро и короткая записка:
"Сожалею о своем поведении.
Прошу прощения и надеюсь компенсировать тебе расходы.
Целую и спасибо.
Сара."
– Черт побери!
– Плохие новости?
– Не уверен.
– Тысяча евро от анонимного благодетеля не могут быть плохими новостями. Хотел бы я получать такие «плохие» новости каждый день!
– Ты не понимаешь.
– Да мне и не надо. Если тебе не нужны деньги, я с радостью избавлю тебя от них. Какой бы у меня был уикенд!
– С Монник? Эта пиявка разорит тебя.
– Не совсем кровь она сосет… И уж лучше меня разорит женщина, чем налоговая. Кстати, будь осторожен – полиция интересовалась элегантной брюнеткой в белом платье и синей шляпе, которая пару недель назад провела с тобой пару часов за тем столиком.
– И что ты им сказал?
– Что, кажется, припоминаю элегантную брюнетку в белом платье и синей шляпе. То есть обычную клиентку-«непостоянную», из тех, кто портит жизнь моим постоянным клиентам, потому что либо элитная проститутка, либо неудовлетворенная жена в поисках мимолетного романа.
– Буду признателен, если больше ничего не добавишь.
– Даже если бы захотел, не смог бы. Но я вижу все, что происходит на улице, и, не знаю почему, кажется, за тобой следят. Может, твоя подружка – еще одна любовница президента.
– Чушь!
– Чушь? По слухам, Олланд, сам по себе невзрачный, собирает их как марки.
Гастон Виллар недовольно цокнул языком, убрал деньги, насладился своим привычным отличным коньяком, заказал еще один бокал, как делал почти всегда, а потом, не торопясь, отправился домой.
Он сел за рабочий стол, как обычно, и начал по памяти рисовать женский профиль, вкладывая в это всю свою привычную сосредоточенность. Затем пошел в ванную, но вернувшись, вопреки своей привычке, не разорвал рисунок, а поджег его и бросил пепел в корзину.
Тем не менее, несмотря на предосторожность, через несколько минут Дэн Паркер уже мог рассматривать на экране своего компьютера четкие изображения, полученные с камеры, установленной старательным Жюлем Каррьером.
– Что скажете, Спенсер?
– Что это чрезвычайно привлекательная женщина, сэр. Не удивительно, что Виллар хотел переспать с ней в «Арк-Паласе», несмотря на цену.
– А вы бы тоже хотели?
– Я женат.
– Тем более, дорогой мой, тем более. Но сейчас не время обсуждать границы вашей верности, а пора решать крупнейшую проблему, с которой мы когда-либо сталкивались. Я хочу, чтобы все наши партнерские полицейские службы сверили этот портрет со своими архивами. Пусть проверят его по документам, паспортам, газетным статьям – по всему, что угодно, но пусть найдут эту «Сару», даже если ей пришлось зарыться в землю.
Полтора часа спустя заместитель министра, безупречно одетый в темно-синий костюм, белоснежную рубашку и полосатый галстук, передал черную кожаную папку своему коллеге по университету, который теперь больше действовал как министр, чем как бывший однокурсник, и сказал тоном, который должен был звучать сдержанно и уважительно, но прозвучал фальшиво:
– Дэн Паркер отправил этот портрет, умоляя нас выяснить, кто эта женщина.
Министр, который чувствовал себя гораздо увереннее на своем посту с тех пор, как проблема с коммуникациями приобрела международный масштаб, без спешки открыл папку и внимательно посмотрел на тщательно нарисованное изображение женщины лет сорока, поразительной красоты.
– Вот так сюрприз! Значит, по мнению Паркера, это и есть «Сара»?
– Он так сказал.
– И что ты думаешь?
– Несомненно, это она.
– Очевидно.
Министр поднял телефон, приказал немедленно соединить его с Дэном Паркером, который, как сообщалось, находился в своем офисе в Париже, и как только услышал его голос, спросил:
– Добрый день, Паркер. Вы уверены, что это та женщина, которую вы