Королева недоумённо глядела на Фолтрейна своими серыми глазами, а тот едва удержал в себе поток проклятий, которые ему хотелось обрушить на неё.
— Делвин! — позвал рыцарь, оглядевшись. — Дееелвииин! Кто видел его? Мальчишка, светлые волосы, чёрная одежда!
— Кажется, я… — неуверенно отозвался один из братьев в сером. — Пока бились, вон там белобрысого мальчишку заметил. Значения не придал, не до того было…
— Видел, куда он делся? — Фолтрейн налетел на монаха коршуном.
— Вроде побежал куда-то туда…
Серый брат махнул палицей на восток. «Дерьмо…» — пронеслось в голове рыцаря.
Фолтрейн не знал более запутанного и мрачного места в Энгате, чем восточная часть столицы. Из окон башни гвардии она выглядела гигантским муравейником, лабиринтом плотно прижатых друг к другу домов, чьи тёмные кривые крыши ближе к зиме заволакивало сизой дымкой. Громадная грязная лужа, раздувшаяся опухоль, обрамлённая городской стеной. Именно там находилась печально известная Висельная улица. И именно там предстояло искать мальчишку.
— Ты, — сказал Фолтрейн серому брату, что видел Делвина, — пойдёшь со мной. Вы двое тоже, — добавил он паре монахов, которым не повезло оказаться к нему ближе остальных. — Пойдём искать мальчишку.
Братья, к которым обратился рыцарь, вопросительно взглянули на Эрниваля, тот одобрительно кивнул и утёр кровь с лица.
— А вы, магистр и остальные, сопроводите её величество в замок, — продолжил Фолтрейн. — И захватите с собой вон того ублюдка.
Рыцарь кивнул в сторону одного из нападавших, что пытался уползти, волоча за собой перебитую ногу.
— Пусть расскажет, кто стоит за всем этим дерьмом. А заупрямится — мастер Уоллес будет рад поговорить с ним с глазу на глаз.
Сказав это, Гильям Фолтрейн отправился прочь, и трое монахов в сером последовали за ним. Они прочесывали город до самого вечера. От вида рыцаря королевской гвардии в парадных доспехах, покрытых чёрными брызгами запёкшейся крови, горожане бледнели и начинали заикаться. Однако ноющая боль в сломанном зубе, должно быть, придавала Фолтрейну очень убедительное выражение лица, поэтому люди тут же выкладывали всё, что видели и слышали о белобрысом мальчугане в дорогом с виду камзоле, что нёсся сломя голову.
В конце концов, слухи привели рыцаря туда, куда он меньше всего хотел попасть. Туда, где начиналась проклятая Висельная улица.
Вокруг не было ни души. Слева журчала речушка, от которой несло тиной и мылом, справа в куче мусора копошилась пара тощих свиней. Где-то скулили и лаяли псы. Вдалеке донеслись звуки вечернего колокола.
— На молебен опоздали, — печально сказал один из монахов.
— И на ужин, — добавил другой.
— Никогда бы не подумал, что в Железное братство берут таких нытиков, — сварливо проговорил Фолтрейн и зажмурился от укола боли: зуб снова напомнил о себе.
— Будь с нами магистр…
— Что? Рот бы мне заткнул?
— Нет, — отозвался немолодой монах. — Он бы не велел нам идти туда. Я сам из городской стражи, мы и в былые времена на Висельную лишний раз старались не соваться, а после того, что мы там недавно устроили…
— Я думал, после той резни вас должны бояться.
— Будь нас человек десять — возможно. Но втроём мы вряд ли выйдем оттуда живыми.
— Втроём? Нас четверо.
— Едва ли ваше присутствие играет на пользу, сир командующий. Вам наверняка известна ваша репутация среди простых горожан.
Фолтрейн знал, о чём идёт речь. «Цепной пёс Однорукого», «сир Мёртвые глаза», «Рыцарь-палач» — поначалу его злили подобные прозвища, но со временем он даже стал ими гордиться.
— К тому же магистр Эрниваль не позволяет заходить туда иначе как большим отрядом и обязательно под его началом, — подытожил монах. — Это приказ.
Фолтрейн мрачно вздохнул. Солнце садилось, и скоро здесь действительно будет нечего делать. Ещё и проклятый зуб…
— Ладно… — выдохнул рыцарь. — Отправляйтесь на свои молебны, ужины и чёрт знает что ещё. Сам поищу мальчишку. Мне ваш магистр не указ.
Братья Железной руки не заставили себя уговаривать и зашагали прочь без лишних слов. Фолтрейн осмотрелся. Хозяин горшечной лавки сказал, что белобрысый сопляк побежал сюда. Мог ли он соврать? Наверняка. Но сейчас командующему гвардии как никогда хотелось верить в людскую честность.
Он прошёлся вдоль подпирающих друг друга домов, прогулялся до кривеньких хижин на берегу, где чумазые дети играли с глиной, и вернулся обратно. Мимо вереницей засеменили бедняки. Бросая на него опасливые взгляды, они тут же ускоряли шаг. Они возвращались из белокаменной церкви Аминеи, что стояла на холме неподалёку и была, наверное, единственным источником белого цвета в этих грязных закоулках.
Вдруг один из бедняков, тощий мужичок в лохмотьях, остановился и зачем-то пошёл к мусорной куче. Прогнав свиней, он принялся разгребать объедки голыми руками. Даже прочие бедняки бросали на него презрительные взгляды.
Фолтрейн содрогнулся от омерзения. «Скоро осада, и весь этот гнилой рассадник вшей погонят из города палками. Пусть сдохнут за городскими стенами от голода, а если и нет, то, надеюсь, вернуться им не дадут. Хуже крыс. У тех хоть выбора нет, а об этих даже меч пачкать не хочется.» Он уже было хотел отвернуться от тошнотворного зрелища, как вдруг краем глаза заметил, как что-то блеснуло в руках оборванца. Тот, кажется, тоже заинтересовался, потянул за кусок ткани и… Вытащил штаны с золотой вышивкой! Те самые, что носил Делвин в церкви!
Фолтрейна как громом поразило. Он заворожённо наблюдал, как оборванец выудил из мусора бархатный камзол с золотым драконом и шёлковую рубашку. Рыцарь огляделся: вокруг снова не было ни души. Позабыв о тяжести доспеха, он в несколько прыжков оказался возле кучи и вырубил мужика единственным ударом латного кулака в ухо.
«Радуйся, твоя бессмысленная жизнь в кои-то веки принесла пользу», — подумал Фолтрейн, отряхивая испачканную одежду. Чёрный бархат, вышитый золотой нитью дракон. Да, сомнений не было. Делвин был здесь…
— Ммм! — промычал рыцарь, скорчив гримасу от боли.
'Чёртов зуб! Будто калёную спицу втыкают! Неужто придётся к мяснику Уоллесу идти?.. Уууу! Ладно, чёрт с ним, пусть только поможет. Попрошу в лечебнице самое сильное средство, чтобы не сломать ему шею, пока будет ковыряться у меня во рту…
Но сперва нужно разыскать сопляка. Куда он запропастился? Затеряться в здешних трущобах — раз плюнуть, тем более мальчишке, что может забраться хоть в крысиную нору. А уж искать его в темноте…
Но жив ли он вообще? Местные