Фух, аж от сердца отлегло!
Конечно, Хем мне не друг, но какой-никакой а соратник. К тому же я ощущал некую ответственность за его состояние, ведь он из-за меня столько времени провел в обществе ненасытной лианы, жадно высасывающей его силу.
— Что в окне показывают? Документалку в реальном времени? — сострил я, чуток повеселев, а то Мых нагнал излишней чернухи.
— Локки, я их чувствовал, — тихо проговорил асгардец, не поворачивая ко мне головы.
— Кого? — мигом насторожился я и показал рукой старику, что ему пора заняться своими дедовскими делами: подготовиться к смерти, съездить на рынок или посидеть на скамейке.
Тот всё понял и молча исчез из комнаты, оставив меня наедине с Хеймдаллем.
— Я чувствовал их… Древних, — прошептал бог, чью левую руку заливал трепещущий свет уличных факелов. Пальцы асгардца вцепились в подлокотник, словно хотели размолоть его в труху. — Я прикоснулся к их мощи. Она… она ошеломительна, Локки. Ты даже, даже… — он шумно сглотнул, — не можешь себе представить насколько. Мы дети рядом с ними, все мы: и я, и Один, и Локи. Нам дано лепить лишь куличи в песочнице, когда Древние возводят замки из хрусталя и драгоценных камней. Я только несколько мгновений купался в их величии, но никогда не забуду этого.
— Как это было? Расскажи. Что ты увидел? Твоё сознание куда-то перенеслось? — жадно спросил я, двинувшись к Хему по скрипучим половицам.
— Локки, мы не боги, а всего лишь самые сильные из смертных. Истинные боги — Древние, — глухо проговорил он, словно не слышал моих слов, а затем всё-таки повернул ко мне лицо.
В его янтарного цвета глазах зияла чёрная пропасть глубокого потрясения, открытия, разделившего жизнь на до и после. Но на самом её дне горел жаркий костёр обиды. Так может смотреть ребёнок, впервые осознавший, что он не пуп земли, что мир не крутится вокруг него. Даже присущее Хеймдаллю высокомерие куда-то улетучилось. Асгардец сгорбившись сидел в кресле, будто старик, получивший известие о гибели всего, во что он верил.
— Хем, не принимай это так близко к сердцу, — посоветовал я ему чуть ли не по-дружески.
— Локки, как ты можешь так говорить⁈ — вскинул он голову. — Разве тебя не продрала дрожь от одной только мысли, что есть существа настолько могущественнее нас? Или ты мне не веришь?
Он грозно сощурил глаза, раздувая крылья носа.
— Верю. И прекрасно могу вообразить существ такой силы. У меня ведь богатая фантазия. Я только не понимаю, почему тебя так оглушила эта информация. Мы же с тобой оба понимали, что Башню построили далеко не гастарбайтеры.
— Ты знаешь, — медленно начал Хеймдалль, словно собирался с мыслями, — Древние для меня были некой сказкой, в которой они творили невообразимые вещи. А теперь сказка стала реальностью… И эта реальность… Она… она молотом Тора ударила по моим мозгам.
— Да, я вижу, — сказал я асгардцу, раздавленному настолько, что он даже разоткровенничался со мной. Где это видано, чтобы Хем так себя вёл?
— Локки, а ты не боишься, что этот путь к познанию силы Древних уничтожит нас? — искоса взглянул на меня бог, хмуря брови так сильно, что они двумя уступами нависли над его глазами. — Может, стоит всё бросить?
— Уж лучше начать и проиграть, чем вовсе не попробовать. Это удел трусов — стоять в сторонке и смотреть, как другие боятся, но делают, обжигаются, проигрывают, идут вперёд и снова падают. Мы оба будем жалеть до конца жизни, если свернём с этой кривой дорожки.
Бог подумал немного и молча кивнул, после чего вдруг спросил, внимательно глянув в мою сторону:
— Что произошло в зале с древом? Лысый старик сказал, что ты вышел из Башни едва живой.
Я кашлянул в кулак и уселся на колченогий стул возле стены. Закинул ногу на ногу и честно рассказал асгардцу, что произошло в зале Башни. Лишь только в одном я покривил душой, а именно — сказал, что пиявки не дали мне сразу же оторвать лиану от руки бога.
— Но я клянусь, Хем, что сражался как стая тигров, даже как две стаи, чтобы мы оба остались в живых.
— Однако мы всё равно едва не погибли, — пробормотал он и медленно пробежал пальцами по своему постаревшему лицу с проступившими морщинами. — Ещё немного — и древо выпило бы меня, как паук пойманную муху. Осталась бы только бездушная пустая оболочка.
— Ты восстановишься, — убеждённо сказал я и как бы невзначай обронил: — А если у тебя не хватит сил, то ты всегда можешь сходить в сад к богине Идунн за её волшебными яблочками. Они же обладают способностью возвращать богам Асгарда юность и здоровье, обеспечивая им бессмертие.
— Да, придётся заглянуть к ней, — мрачно кивнул бог и раздражённо дёрнул щекой. — Хотя я и недолюбливаю норн, охраняющих сад. Три мерзкие карги постоянно встречают меня колкими насмешками.
Хм, какие милые дамы. Я бы с ними познакомился. Но вслух я, конечно, этого не сказал. А как бы между делом произнёс, задумчиво почесав кончик носа:
— Прихвати и мне пару молодильных яблок, а то ведь сам я не могу получить их. Вряд ли Идунн забыла приказ Одина, гласящий, что яблочки нельзя давать никому, кроме богов Асгарда.
— На кой они тебе?
— За тем, что и тебе. Вдруг и меня постигнет такое же испытание? Как говорится, готовь сани летом. Тем более ты же жаждешь отплатить мне за своё спасение. Вот и для меня прихвати яблоки.
— Совсем не жажду, но принесу, — пообещал бог, медленно встал и несколькими мановениями исхудавшей руки кое-как открыл межмировой портал. Тот ярко засиял голубым светом, сорвав с комнаты покров тьмы. Скрывавшиеся в тенях крысы бросились в дыры, а за окном испуганно каркнула ворона.
— Мне нужно переварить всё это, так что не знаю, когда вернусь, — произнёс асгардец.
— А я знаю. Ты вернёшься утром, потому что нам нужно «батарейку» на место поставить. Я, знаешь ли, был занят, спасая наши жизни, так