Делагарди, однако, не ожидал внезапного нападения на Новгород, поскольку наводнение препятствовало движению столь большого количества войск. Он хотел прийти на помощь Коброну, но корабли, необходимые для перевозки людей и артиллерии, не были готовы к отплытию до 8 мая. Вскоре после этого отряд Коброна был усилен полком Меннихгофена. Делагарди знал, что ему необходимо быстро собрать в Новгороде все свои силы, которые не были нужны в другом месте. От Горна, которого Густав-Адольф послал вперед, предварительно назначив его губернатором Нарвы, Ивангорода, Яма и Копорья, Делагарди потребовал эскадрон и вновь прибывшую роту немецкой пехоты. Горн послал ему свой эскадрон, эскадрон Лоренса Фишера (216 человек), 100 человек роты Пауля Готтберга и 40 человек под командованием Йохана Донауэя. Делагарди также вызвал в Новгород свой эскадрон под командованием Лоренса Вагнера, эскадроны Рутвен и Вахтмейстера, а позднее также эскадрон Кристерссона и роту Йоста Клодта. Это последнее подразделение составляло гарнизон Старой Руссы. После ее ухода крепость сожгли. Как обычно, сосредоточение войск затянулось. Подкрепления достигли Новгорода только в начале июля.
Неожиданным подарком для Делагарди стало прибытие казаков полковника Сидора, который с лета 1613 г. служил под Корелой под командованием Ганса Мунка. В феврале Сидор вернулся в Россию, чтобы поступить на службу к главнокомандующему шведской армией. Сидор предложил присоединиться к шведской службе из Ладоги, где в середине июня находился польский отряд. Делагарди принял предложение, и уже 8 июля отряд из 500 кавалеристов прибыл в Новгород. В конце мая – начале июня Делагарди уже принял на службу другого польского полковника – Константина, имевшего 200 всадников. Объединенные польские отряды Константина и Сидора насчитывали 900 всадников. Поскольку весной 1614 г. Густав Адольф также собирался на войну, Делагарди обещал получить от него дальнейшую помощь в виде новых войск. Однако возникли различные препятствия. Несмотря на масштабную кампанию по набору войск, резервный отряд был отправлен только в середине июля и насчитывал всего 300 пехотинцев и 350 всадников [349].
Подкрепления выступили 14 июля, то есть в тот же день, когда произошло сражение под Бронницами. В этой ситуации Делагарди мог рассчитывать только на свои силы и подкрепление, ранее отправленное Горном. Прежде чем удалось собрать все войска – что произошло в начале июля, – у Делагарди было всего 10 эскадронов и отряд польской конницы. Всего в его подчинении было не более 2460 человек. Также он имел 6 полков – Лейб-регимент, Крууса, Коброна, Меннихгофена, Делавиля и Якоба Веламссона (около 4000 пехотинцев). Когда концентрация войск закончилась, кавалерия состояла из 15 эскадронов и 2 польских отрядов (900 всадников) – всего 3000 всадников, при этом численность пехоты незначительно увеличилась до 4230 солдат. Что касается русских войск, то, по шведским оценкам, они насчитывали всего 8000 человек, в том числе 5000 в Броннице. Учитывая преимущество шведов над русскими по подготовке и опыту, можно сказать, что шведские войска были полностью равны русским и даже были слишком многочисленны для такого рода задач. Однако реальное состояние шведской армии значительно отличалось от оценки, полученной в результате количественного сравнения.
Сам Делагарди в своих письмах к королю жаловался на отношения с солдатами в Новгороде. Продовольствие и деньги на жалованье у него заканчивались. Он был вынужден написать королю: «У нас очень не хватает продовольствия для солдат, поэтому я смиренно прошу Ваше Величество прислать его нам. В округе не хватает скота, поэтому и командирам, и рядовым солдатам приходится забивать своих лошадей, чтобы выжить, в результате чего многим кавалеристам не на чем ездить». 9 июля нехватка продовольствия стала настолько серьезной, что пехотинцам «пришлось есть конину, пока лошадей было достаточно, оставив свою конницу совершенно лишенной лошадей, так как пехота теперь стала отбирать тех, которые у них еще были». В результате это привело к тому, что большинству всадников стало не на чем ездить. Как обычно, вместе с голодом пришли болезни. Например, в июле сообщалось, что полк Крууса, насчитывавший в марте 600 человек, фактически уступал численно Норрландской роте Веламссона, насчитывавшей в декабре 1613 г. 304 человека [350].
В начале июля Коброн и Меннихгофен письменно заявили, что из-за невыплаты жалованья они не несут ответственности за поведение своих солдат. Кроме того, пехотинцы стали объектом массированной русской пропаганды. Во время позиционной войны русские воспользовались возможностью «стрелять письмами (на стрелах) в сторону наших солдат и призывать их перейти на их сторону, где их ждет обильная еда и высокое жалованье». Однако оказалось, что эта пропагандистская война не принесла русским никакой пользы. К 10 июля из полков Коброна и Меннихгофена на русскую сторону перебежало 30–50 пехотинцев. Вместо этого Делагарди опасался нового всеобщего мятежа. Он считал, что его отъезд в Бронницы был бы неразумным поступком: «Я бы с радостью призвал солдат к мужеству и готовности, [но не стану этого делать из-за] шума и беспорядков, которые могут возникнуть при моем появлении в их среде». Другими словами, главнокомандующему шведскими войсками не хватало смелости показаться перед своими солдатами, пока он не получил деньги на выплату жалованья. Однако и он сам, и его офицеры и унтер-офицеры сумели сохранить нервы в этой сложной ситуации.
Сосредоточение шведских войск, предназначенных для отражения русского наступления, происходило следующим образом:
– в Бронницах был собран относительно многочисленный отряд под командованием «генерал-майора» Самуэля Коброна. Он состоял из следующих войск: полков Коброна и Меннихгофена, части полков Делавиля и Веламссона, 5 финских эскадронов, 3 численно слабых эскадронов Коброна и 900 польских всадников.
– В Новгороде и близлежащих крепостях – Порхов, Сарис (10 км к северо-западу от Ингриса) и Тесово – были собраны Лейб-регимент Делагарди, полк Крууса, часть полков Делавиля и Веламссона, а также 7 эскадронов. Однако точное определение количества и численности отдельных полков и эскадронов, в силу описанных обстоятельств, невозможно [351].
Главные силы Трубецкого разместились в остроге на восточном берегу Мсты. Этот острог был построен на холме, где сейчас находится церковь Введения во храм с приделом великомученицы Екатерины. Положение укрепления было выбрано прекрасно, так как место господствовало над всей равниной вокруг и здесь было несколько ключей и родников [352].
В конце мая – июне 1614 г. Трубецкой отправил за реку Мсту отряд Левашова, который должен был построить острог, «чтоб того места не заняли Немецкие люди для утесненья боярскому острогу». Острог расположили районе современного