— Что каждый займёт положенное ему место, — проговорила юная королева, прикрыв глаза от блаженства. — И при жизни, и после смерти.
От этих слов по коже Эдвальда пробежал холодок. Он оставил супругу, сославшись на дела, и отправился в кабинет.
По пути в голове метались мысли. Навязчивые и зудящие. Беспокойные, словно растревоженный улей. Что могут значить подобные сны? Порождение воспалённого разума или же нечто большее? Могла ли это быть воля Владыки? А если так, то неужели Эдвальд теперь не…
Король взглянул на железный кулак и сжал губы. Нет. Хранить верность в трудное время непросто, но именно это ценнее всего. Калантар вознаграждает стойких. Даже если эти сны посланы им самим, то они не более, чем испытание. Испытание, из которого Эдвальд с честью выйдет победителем. Как и всегда.
В кабинете король мог насладиться одиночеством и тишиной. Он перечитал черновик письма лорду Майвену, в котором запрашивал подкрепление, и мысли вновь пришли в покой. Короля одолела дремота, погрузив в мир смутных образов и неясных звуков.
Но вдруг один из них стал до боли отчётливым. Настойчивый стук в дверь. Король встрепенулся и отозвался сонным голосом. Из-за двери взволнованно сообщили, что дозорные на стенах сходятся в печальном: вылазка обернулась провалом.
Эта весть окончательно выдернула короля из мира грёз и окунула в вереницу тревожных вестей и разнородных донесений, которые множились по мере того, как раненые возвращались в город.
И вот, наконец, его величество принимал в кабинете обоих командиров: лорда Арана Кавигера, хранителя клинка, и сира Гильяма Фолтрейна, командующего гвардией. Оба едва успели освободиться от доспехов и наскоро умыться, но от обоих ещё разило едким потом и терпким запахом крови. Вдобавок сир Гильям прихрамывал на крепко перевязанную ногу.
— Итак, благодаря косвенным сведениям я располагаю некоторым представлением о ходе битвы, — безрадостно заговорил король, мерно барабаня пальцами по столу. — Однако кто лучше расскажет о случившемся, чем те, кто воочию наблюдал всю картину. Вам слово, сир Гильям.
Рыцарь тяжело вздохнул, утёр лоб рукавом рубахи и начал рассказ с того, что их, судя по всему, ждали. Говорил сбивчиво, не стесняясь в выражениях и подмечая неаппетитные подробности, а на моменте, когда появились гоблины, едва удержался, чтобы не плюнуть на пол.
— Гоблины, — брезгливо проговорил король. — Как же низко пал Хельдерик, если заручился помощью столь отвратительных созданий. Что он пообещал им? Дюжину деревень на разграбление? Или бочек вина, сколько смогут выпить?
— А после нас едва не зажали со всех сторон, — прохрипел Фолтрейн и бросил злобный взгляд на хранителя клинка. — Мы бились отчаянно, надеялись, что вы задержите их! Мало того, что лагерь ждал чёртову вылазку, вдобавок мне и моим людям пришлось столкнуться с превосходящими силами…
— Какую часть обоза вам удалось уничтожить, сир Гильям? — холодно спросил король.
— Подпалили дюжины полторы телег… Если бы не чёртов огненный маг, сучий потрох! И не та девчонка со своими оборванцами… Тоже маг, но вдобавок владеет мечом. Я почти втоптал её в дерьмо, но на помощь пришёл тот наёмник. Помните, он был вашим телохранителем в годы восстания?
— Таринор, — процедил король и барабанящие пальцы на секунду сбились с ритма. — Таммарены посвятили его в рыцари.
— Ага, да только он всё тот же безродный пёс. Видят боги, будь у нас чуть больше времени, всех бы перерезали, пусть даже они были готовы к нападению. Но когда я увидел знамёна южан, глазам не поверил. Где были вы, лорд Кавигер? Почему ваши силы не удержали их⁈ Мне пришлось командовать отступление, я потерял столько людей, лишился оруженосца…
Король стиснул зубы, глубоко вздохнул и перевёл взгляд на хранителя клинка.
— Как выглядит герб дома Кавигеров? — холодно спросил он.
— Простите, ваше величество?
— Как. Выглядит. Твой. Герб? — отчеканил король, и каждое слово било словно кузнечный молот.
— Белый щит, — осторожно произнёс лорд. — На чёрном фоне.
— Знак защиты. Символ верности. Когда-то он означал защиту людей от угрозы эльфов илоренского леса. Семь лет назад моя вера в надёжность щита Кавигеров была столь сильна, что твой сын занял место командующего гвардией. И даже когда он предал меня, сбежав с Мерайей, я продолжал надеяться на верность твоего дома, Аран. Но сегодня…
Король замолчал и пристально посмотрел лорду Кавигеру прямо в глаза, будто надеялся увидеть там ответ на собственные мысли. Но лорд оставался безмолвным.
— Сир Лоуренс сказал, что ты дал сигнал к отступлению раньше положенного, — продолжал Эдвальд. — Сир Деррик подтвердил это, а также сообщил, что рог прозвучал дважды вскоре после того, как они вступили в бой с силами под чёрным знаменем с белым щитом. И командовал ими рыцарь, что держал меч в левой руке.
— Битва пошла не по плану с самого начала, — невозмутимо ответил лорд Кавигер. — Судя по всему, они действительно были готовы к нападению, поэтому о внезапном налёте не могло идти и речи. Мы связали силы аккантийцев, но к ним вскоре присоединился отряд солдат Нагорья, которыми действительно командовал рыцарь, что сражался левой рукой. И если вы хотите услышать, узнал ли я в нём Дэйна, то мой ответ: да, узнал. По этой же причине дал сигнал к отступлению.
— Ты предал моё доверие, Аран, — процедил король и подался вперёд, опёршись на стол, — обрёк на смерть сотни верных тебе людей, что не могли ослушаться приказа на поле боя! Есть ли этому оправдание⁈
— Нет, ваше величество, — с удивительным спокойствием ответил лорд. — Как командир я поступил совершенно неподобающе. Но как отец я иначе поступить не мог. Видите ли, я долго размышлял об этой войне и моей роли в ней, но после переговоров, наконец, пришёл к выводу, что более не могу вам верить. Ни единому слову. Как человек, беспощадный к собственному ребёнку, может пощадить чужого?
— Ты поклялся. Сказал, что готов на всё, чтобы сохранить жизнь сыну.
— И не солгал, — невозмутимо ответил лорд Кавигер. — Видите ли, я долго разрывался между верностью своим клятвам и своей семье. Между словами и людьми. И, наконец, сделал выбор. Выбрал остаться человеком. Жаль, что вам в своё время это не удалось.
— А как же второй сын? Своим предательством ты подписал Дарену Кавигеру смертный приговор. Голову мальчишки насадят на пику у ворот Лейдерана, а