Поскольку народ уже повалил с работы, в столовке было многолюдно. И в длинном деревянном зале гул голосов напоминал шум на базаре в торговый день. Я высматривал знакомые лица, но ни Кости, ни Лены не увидел. А про Сергея вспомнил, что он сегодня дежурит в дружине после смены в здешней механической мастерской, куда его направили, поскольку работал он до попадания автомехаником. Да и вообще, попаданцев, то есть людей, одетых, примерно, как я, на глаза не попадалось. Зато были новенькие из беженцев, которых сегодня мы пропускали сквозь портал. Один из них, мужчина средних лет с курносым носом и небольшой бородкой, одетый в старый пиджак, подсел ко мне, сразу спросив:
— Вы случайно не знаете, как называется это место?
Вопрос прозвучал очень даже вежливо, поскольку здесь чаще друг к другу, как я заметил, обращались на «ты», а не на «вы». Но, я лишь сказал ему то, что уже знал сам:
— Мы на территории крепости местного князя, которого наши расстреляли. Но, как это место называлось раньше, я не знаю. Теперь же именуется просто: «Научный городок». Недалеко расположены две деревни: Ягодовка и Пигиливка.
— У кого ни спрошу, никто толком не знает! — пробормотал беженец. — Меня сегодня вместе со всем селом эвакуировали сюда от немецкой оккупации. И хотелось бы все-таки точно знать, где оказался.
— Так спросите у кого-то из партийцев или у военных, — посоветовал я.
— Спрашивал уже, — махнул он рукой. — И все отвечают так же неопределенно, как и вы, а то и меньше. Военные говорят, что эта территория освобождена от немцев. И все. Но, я же вижу, что вокруг какая-то другая область. Совсем даже не наша родная Псковщина! Меня это очень волнует, потому что я — агроном, и должен определить особенности местных почв, исходя из географического положения.
— И как вас зовут? — поинтересовался я.
— Простите, не представился, — он протянул руку, — Борис Михайлович Немчин.
Я пожал его твердую ладонь, тоже представившись и подумав, что знакомство с агрономом не помешает на будущее, когда тоже заведу себе дом с участком, как у Антона, и буду сажать что-нибудь на огороде. Потому похвастался:
— А знаете, я один из тех, кто сегодня обеспечивал переход эвакуируемых. И тут все очень сложно. Надеюсь, что с вами уже проводили собеседование?
— Нет, пока только выдали жетон с номером для питания в столовой и назначили беседу в НКВД на завтра. Они не успевают. Нас эвакуировалось из села почти три тысячи человек, — сказал он.
И я выдал:
— Понимаете ли, это место представляет собой каверну по отношению к 1941 году. Некий пузырь пространственно-временного континуума. То есть, здесь иное пространство и иное время, хотя власти по привычке придерживаются пока прежнего календаря. Впрочем, я думаю, что постепенно жизнь и здесь наладится. Удачи вам!
Глава 11
Доев ужин, я вышел из-за стола, оставив своего собеседника в глубокой задумчивости. Сегодня у меня вечер выдался свободный. Но, идти никуда не хотелось. После пережитого меня до сих пор корежило, словно по всему телу пробегали какие-то остаточные токи, да и судороги время от времени возникали в мышцах. Несильные, но все-таки чувствительные. Потому я завалился на койку в бараке общежития, подумав о том, что неплохо бы немного вздремнуть, пока мои соседи по комнате еще не пришли с работы. Они работали во вторую смену, а потому я еще ни с кем из них не пересекся. Вчера я заснул раньше, чем они явились. А сегодня ушел на работу раньше, чем они проснулись.
Но, повалявшись немного на жесткой деревянной кровати, застеленной серой застиранной простыней поверх обычного сена, используемого вместо матраса, уснуть я не смог. Перед глазами снова и снова всплывали картины боя: немцы, падающие под ударами топоров, синелицые, простреливаемые насквозь пулями и не чувствующие боли, и эти их яростные, почти звериные глаза… Поняв, что поспать не смогу, я вышел на свежий воздух и уселся на лавку возле стены барака, глядя, как снуют люди между деревянными строениями, поспешая куда-то по своим делам. Несмотря на вечернее время, суета и не думала прекращаться. После недавней эвакуации большого села «с той стороны», население городка при крепости заметно прибавилось.
— Ты уже отработал? — услышал я сбоку знакомый голос.
Это тихонько подошла Лена, тоже присаживаясь на лавку.
— Недавно вернулся с выезда, — пробормотал я.
— Я слышала, что вы сегодня снова немцев видели, — неожиданно сказала она.
— Да. И не только их, но и синелицых! Но, как же ты могла узнать? — удивился я.
— Так я же медсестра. Меня сразу, как попала сюда, в здешнюю больничку определили. Теперь дежурю в приемном отделении. Вот и слушаю разные сплетни, — улыбнулась она. — Сегодня беженцы больные и раненые к нам поступили. Уж они-то про немцев порассказали всякие ужасы! Вот я и предположила, что и ты немцев видел, раз всем этим беженцам проход сюда обеспечивал.
Я коротко рассказал ей о произошедшем. И девушка слушала, широко раскрыв глаза.
— Значит, эти синелицые вполне реальные викинги? — прошептала она.
— Очень даже реальные, — кивнул я. — Только неизвестно пока, откуда именно они сюда приходят.
— И что теперь? — спросила Лена.
— Не знаю. Но что-то мне подсказывает, что это только начало больших приключений, — сказал я.
Из-за угла барака напротив вышли две молодые женщины. Одна полноватая брюнетка, а вторая — стройная шатенка с хорошей фигурой. Обе были в зеленой старомодной форменной одежде. Вернее, это для меня выглядело все старомодным, поскольку я не совсем привык еще ко всему здешнему. Они же просто были одеты по форме медицинского персонала Красной армии: в гимнастерки с карманами на груди, подпоясанные широкими солдатскими ремнями, и юбки до верха кирзовых сапог. На головах у них сидели пилотки, а на левом рукаве у каждой красовались белые повязки с красным крестом. А еще и брезентовые сумки у них имелись. Тоже с нашитыми красными крестами. Заметив Лену, обе направились в нашу сторону.
Полноватая улыбнулась, громко сказав еще издали:
— Ой, Ленка! Не ожидала увидеть тебя возле мужского общежития! Познакомишь нас