Примем стрелку за «т».
Присмотримся теперь к третьему слову нашей фразы:
Что в нем замечательного? Близко к концу в нем стоят две одинаковые буквы ZZ.H само это слово — очень длинное. Две одинаковые буквы подряд — это чаще всего бывает «нн». Они обычно встречаются в причастиях, например: «привязанный», «сказанное», «разломанная». И как раз именно причастия бывают очень длинными словами.
Мы, наверное, не ошибемся, если примем знак «z» за букву «н». После «ZZ» в слове, которое мы рассматриваем, идет знак «+». В причастии после «нн» должна стоять непременно гласная. Значит, крестик — гласная, буква. Какая же именно?
Крестик встречается в нашей фразе очень часто, чаще остальных знаков. Из всех гласных самая частая в русском языке — буква «о». Недаром на пишущей машине букву «о» помещают посредине, чтобы она всегда была под рукой.
Крестик — это буква «о».
За крестиком идет звездочка. Что за буква?
Причастие может кончаться по-разному: и на «ой», и на «ое», и на «ом». Например: «указанное» «в указанной», «об указанном».
Если бы звездочка была «й» или «у», то перед причастием стоял бы, наверное, какой-либо предлог. В нашей же фразе перед причастием стоит слово из шести букв; это длинновато для предлога. Так что, вернее всего, звездочка означает не «й» и не «у», а букву «е».
Итак, мы нашли уже шесть букв: и, о, е, т, н, ь. Но это еще не все.
Сравним третье слово фразы с шестым. Мы заметим, что у обоих слов середина — одинаковая:
Значит, эти слова — одного корня. Но> одно начинается с одной приставки (из двух букв), а другое — с другой (из трех букв).
Попробуем угадать, что это за приставка: DΔ?
Какие бывают приставки из двух букв? Их много: по-, со-, до-, во-, от-, не-, на-, за-. Но знаки для «о», «е», «н» мы уже знаем, и таких знаков в приставке мы не видим. Выходит, что DΔ может быть только приставкой «за». То есть полумесяцем обозначена буква «з», а треугольником буква «а».
Теперь мы уже знаем, что в приставке □ △ h средняя буква — «а». Что же это: «над» или «раз», или «рас»? Буквы «н» и «з» мы уже знаем и видим, что в приставке их нет. Значит, это — «рас».
Тем самым мы узнали еще две буквы: квадратик — это «р», а значок — это «с».
Теперь мы знаем уже очень много букв. Поставим их вместо знаков и подчеркнем их. Получится:
Легко догадаться, что со несение, это — донесение, и тогда первое слово приобретет такой вид: «даме». Конечно, это слово — «даже». После этого пятое слово будет иметь всего один неизвестный знак: 8о>но. Ну, ясно: это «можно». Пожалуй, не стоит продолжать: вы, верное, разгадали уже всю фразу?
«Даже хорошо зашифрованное донесение можно расшифровать и прочитать».
Конечно, на войне никогда не пользуются таким простым шифром, каким пользовались мы. Там применяют очень сложные и трудные шифры.
Но ведь зато и расшифровкой там занимаются очень опытные в этом деле люди, специалисты-расшифровщики. И нередко им удается разгадать неприятельский шифр.
Вот почему любой документ, даже такой, который хорошо зашифрован, надо на войне тщательно беречь, следить за тем, чтобы он ни в коем случае не мог попасть в руки врага.
ДОНЕСЕНИЕ РАЗВЕДЧИКА РЯБИНИНА
Смысл донесения должен быть скрыт от неприятеля, непонятен ему. Но тому, кому адресовано донесение, его смысл должен быть, конечно, вполне понятен.
Это значит: донесение надо писать ясно и точно...
«Доношу вам, что австрийские войска вчера слезли с вагона и направились на место Голубово, так что на Голубове стоит артиллерия германская и уланы и австрийские войска. На север там же неприятельская артиллерия, кавалерия и пехота. Прошу дать знать нашей дивизии и полку, в котором я существую, Имеретинский 157 пех… полк 1 рота разведчик Даниил Рябинин».
Это донесение 19 августа 1914 года привез в штаб русской 27-й пехотной дивизии какой-то кавалерист. Он получил донесение от пехотинца, производившего разведку на реке Роминте.
В это время наша 27-я пехотная дивизия располагалась на отдых после длинного перехода.
Ничто не говорило об опасности, о близости крупных неприятельских сил, — ничто, кроме этой записки.
Но что можно было почерпнуть из донесения разведчика Даниила Рябинина?
Действие происходило в Восточной Пруссии, во время наступления русской армии в начале мировой войны 1914–1918 годов. Местечка Голубово, как ни искали его, на карте не нашли. Только после боя догадались, что Рябинин перепутал название: то, что он называл «место Голубово», было на самом деле немецкий город Гумбинен.
Австрийских войск тоже не могло оказаться в это время в Восточной Пруссии, — значит, было перепутано и это сведение. Где именно и много ли неприятельских сил расположено в районе этого «Голубова», какая там артиллерия, легкая или тяжелая, — из донесения узнать было нельзя. А то, что там вообще были неприятельские войска, это известно было и без рябининского донесения. И выходит, что донесение не принесло никакой пользы, — в штабе 27-й дивизии прочли его да и пришили к делу.
А на самом деле происходило вот что.
Против русской 27-й пехотной дивизии противник скрытно сосредоточил около города Гумбинена огромные силы, готовясь нанести нашей дивизии внезапный удар. Немецкие войска втрое превосходили по численности русскую дивизию да еще имели тяжелую артиллерию, которой у 27-й дивизии не было вовсе.
Храбрый и искусный разведчик Рябинин сумел во-время пробраться в тыл к неприятелю и все это высмотреть; он понимал, как важно поскорее известить своих о замыслах врага. Он написал донесение, уговорил случайно встреченного кавалериста поскорее доставить это донесение в штаб дивизии.
Но вся его героическая работа пропала даром: он не сумел правильно составить донесение, сообщить толково о том, что он видел.
Если бы Рябинин с храбростью и искусством соединял еще и грамотность и владел бы военным языком, донесение его выглядело бы, наверное, так:
«Вчера 18.8.14 на станциях западнее Гумбинена выгрузились большие силы противника, которые сосредоточились в районе Гумбинена и севернее 8—10 км: шесть-восемь полков пехоты, не менее двух пол ков конницы, значительное количество артиллерии, в том числе тяжелой».
Какую огромную пользу принесло бы такое донесение! 27-я