Вот для того, чтобы всего этого не произошло, и составляют план боя, записывают: кому, когда, где и как надо действовать, чтобы общими силами и с наименьшими потерями добиться победы над врагом.
Для того, чтобы составить этот план, надо произвести много очень сложных расчетов. Надо точно оценить силы противника и собственные силы. Надо помнить об особенностях разных родов войск: пехота, например, может передвигаться по полю боя с такой-то скоростью, а танки — с такой, а артиллерия — с иной. Если не учтешь этого, получится путаница. Надо помнить о всех требованиях пехотных командиров, и танковых, и артиллерийских, и всех иных.
Пехотинец, например, требует, чтобы еще до атаки были проделаны там-то и там-то проходы в колючей проволоке противника. Надо включить это в план боевой работы артиллерии. А танкистам нужно, чтобы во-время была приготовлена переправа через реку и построена гать через болото. Надо внести и это в план боевой работы саперов. А саперы говорят: пусть артиллеристы обстреляют опушку леса, иначе враг не даст саперам работать. Артиллеристы, в свою очередь, предупреждают: чтобы они могли выполнить требование саперов, те должны сначала построить такую-то дорогу; кроме того, пусть пехота захватит поскорее вот этот холм, на нем артиллеристы устроят свой наблюдательный пункт...
Словом, одно цепляется за другое, и сведений, заявок, требований набирается столько, что командующему, если бы он этим занялся, нехватило бы времени даже все их прочесть.
Тут-то и выручает штаб: у всякой армии, у каждого корпуса, каждой дивизии, каждого полка есть свой особый штаб. Один из штабных командиров отвечает за все передвижения и действия войск в бою. Другой руководит разведкой. Третий следит за связью. Четвертый отвечает за подвоз боеприпасов, следит за порядком на дорогах, заботится о размещении войск в тылу. Объединяет всю работу штаба его начальник, ближайший помощник командующего.
Штаб составляет план боя. А руководит этой работой начальник штаба.
ИДУТ ВОЙСКА
И вот план приходит в действие. Кажется — какая-то чудовищная пружина начала с непреодолимым упорством расправляться, приводя в движение бесчисленные массы людей, машин, орудий, снарядов. Огромные лавины главных наших сил, не вводившиеся до сих пор в дело и стоявшие в укрытых местах, теперь отправляются в путь. Каждая часть идет к тому месту, которое ей назначено планом боя.
Это величественное зрелище — движение армии, — если бы кто-нибудь мог его увидеть, охватить взглядом.
Помните, как оно описано Лермонтовым?
От Урала до Дуная,
До большой реки,
Колыхаясь и сверкая,
Движутся полки. Веют белые султаны,
Как степной ковыль,
Мчатся пестрые уланы,
Подымая пыль.
Боевые батальоны
Тесно вряд идут,
Впереди несут знамена,
В барабаны бьют;
Батареи медным строем
Скачут и гремят,
И, дымясь, как перед боем,
Фитили горят.
И, испытанный трудами
Бури боевой,
Их ведет, грозя очами,
Генерал седой...
Это было написано об армии прошлого века. Что же сказать о нынешней, во стократ сильнейшей армии, как рассказать о ее движении?
Достаточно отметить одно: передвижение армии — это целое и притом весьма трудное искусство. Надо заранее очень точно рассчитать: кому и когда итти по какой дороге. Малейшая ошибка в расчете — и на путях образуются заторы, такие «пробки», которые очень долго не рассосутся.
Ведь один только стрелковый корпус, если бы он двинулся колонной по одной дороге со всеми своими машинами и орудиями, растянулся бы на сотню километров. Сколько патронов нужно его стрелкам и пулеметчикам, сколько снарядов и бомб его пушкам, гаубицам, минометам, его танкам и самолетам. Ведь за одну только минуту стрелковый корпус Красной армии может выпустить почти четыреста тысяч пуль и больше семидесяти тонн артиллерийских снарядов — четыре вагона боеприпасов, не считая мин.
А что такое одна тонна боеприпасов — можно пояснить таким примером: бомба такого веса разрушит дотла любое, самое крепкое здание — и даже не одно здание, а несколько.
Тысячи грузовиков должны подвозить беспрерывно снаряды для того, чтобы их хватало сражающейся армии.
Всем этим нелегким делом руководит опять-таки штаб.
Надо, наконец, помнить еще и о том, что в наше время войска уже не могут итти так, как прежде: без всяких предосторожностей, с барабанным боем, гремя, пыля и дымя на виду у неприятеля. Войска должны двигаться незаметно, невидно и неслышно, как крадется зверь ночью в лесу. Бесчисленные массы людей, тысячи и тысячи машин должны подойти к фронту невидимо и занять свое место так, чтобы неприятель этого даже не подозревал.
Все это трудно, очень трудно. Но зато, если это удастся, какую огромную мощь развернут в бою войска, какой внезапный, сокрушительный удар нанесут они врагу!
КАК УПРАВЛЯЮТ БОЕМ?
Мало составить хороший план боя, — надо еще выполнить его на деле, несмотря на' яростное сопротивление врага. Ведь враг тем и занят, что старается все время мешать нам всяческими способами, хочет сорвать наш план.
Мы, например, подвозим боеприпасы на грузовиках. А неприятельские летчики стараются выследить эти грузовики и разбомбить их в пути, чтобы боеприпасы не дошли до фронта.
Наши артиллеристы ищут подходящие места для наблюдательных пунктов, а неприятель тоже держит такие места на примете и нарочно осыпает их без передышки снарядами. Артиллеристы ищут места для огневых позиций, а неприятель заранее отравил ядовитыми веществами те лощины и перелески, где было бы удобно поставить наши орудия. И так везде и во всем.
Разумеется, было бы нелепо настаивать, чтобы наши войска выполняли буква в букву все то, что намечено в плане, не обращая внимания на действия противника. Наоборот, надо тут же, на месте, сообразить, как можно решить ту же задачу другим способом.
Вот почему командиры не просто выполняют план, а все время вносят в него изменения, уточняют задачи войск, ставят перед бойцами новые, неожиданные задачи. Все это и называется управлять боем.
Для того чтобы управлять боем, надо точно знать, что же сейчас делается на каждом участке фронта. Штаб и занят тем, что собирает сведения о ходе боя, он все время держит связь со всеми нашими войсковыми частями.