Голштинский министр Бассевич так отзывался о ней: «Анна Петровна походила лицом и характером на своего августейшего родителя, но природа и воспитание все смягчили в ней… Взгляд и улыбка ее были грациозны и нежны. Она имела черные волосы и брови, цвет лица ослепительной белизны и румянец свежий и нежный, какого никогда не может достигнуть никакая искусственность… К всему этому присоединялись проницательный ум, неподдельная простота и добродушие; щедрость, снисходительность, отличное образование и превосходное знание языков» [68].
Прусский посланник фон Мардефельд отмечал, что цесаревна экономна и начитанна, а «обращение ее чуждо всякого жеманства, во всякое время ровное и более серьезное, чем веселое… Я не думаю, чтобы в Европе нашлась в настоящее время принцесса, которая могла бы поспорить с ней в красоте, а именно в величественной красоте» [69].
Иностранные дипломаты все чаще упоминали Анну в своих донесениях как наиболее вероятную наследницу престола. К 1724 году в выборе Петра не сомневался никто… Кроме самого царя. Отец не сразу разглядел способности принцессы. А когда разглядел, было уже поздно.
Почти императрица
Поначалу Петр вообще не рассматривал дочерей в качестве своих преемниц. Царь был одержим идеей выдать их замуж за каких-нибудь иностранных принцев и тем самым породниться с настоящей европейской аристократией. До сих пор никому из Романовых это не удавалось, хотя попытки такие были.
А тут к Петру сам пожаловал племянник шведского короля – молодой немецкий герцог Карл Фридрих, у которого датчане отняли его богатый Шлезвиг. Карл надеялся, что русский царь поможет ему получить Шлезвиг обратно, а Петр подумал, что было бы неплохо сблизиться со шведским королем ради налаживания дипломатических отношений после долгой войны. Словом, династический союз был выгоден всем – и, как ни странно, жених даже понравился Анне.
Во многих источниках упоминается, что Карл не представлял из себя ничего особенного. Был он слабохарактерным, любил дорогие напитки и светские развлечения. Но при этом Карл вел себя просто очаровательно: отпускал комплименты будущей теще, слушался тестя во всем и красиво ухаживал за Анной. Герцог подплывал к окнам принцессы на лодке под аккомпанемент валторны, танцевал с невестой менуэты на знаменитых петровских ассамблеях, запускал фейерверки в ее честь. Принцесса быстро привыкла к жениху и, видимо, решила, что бывают мужья и похуже.
Петр заключил брачный договор с герцогом, согласно которому Карл не имел прав на российский престол, а вместе с ним отрекалась от власти и Анна. «Однако если в этом браке родится сын, – заявил царь, – он станет моим наследником».
Но государь не дожил даже до свадьбы дочери, не то что до рождения внука. Он скончался в день рождения Анны. По мнению некоторых исследователей, в последний момент Петр решил назначить императрицей именно старшую дочь – но просто не успел этого сделать. Как сообщает историк Евгений Анисимов, «смерть отца потрясла Анну так, что во время панихиды она чуть не сгорела: девушка так низко склонилась в молитве, что от стоявшей перед ней свечи загорелся ее траурный головной убор, который окружающим удалось тотчас сорвать с ее головы» [70].
Почти счастлива в семейной жизни
Трон получила мать Анны, Екатерина I. Не теряя времени даром, императрица устроила старшей дочери долгожданную свадьбу. Теща, души не чаявшая в герцоге, допустила его к решению важных государственных вопросов. Анна также получила заметное влияние при дворе – мать-императрица доверяла ее уму и знаниям.
Но уже через пару лет императрица Екатерина скончалась, трон перешел Петру II, малолетнему племяннику Анны (внуку Петра I от старшего сына Алексея), а герцога с герцогиней выдворили из страны, чтобы не мешали новой власти. А вот младшая сестра, блондинка Елизавета, осталась в России – она была слишком легкомысленна, чтобы представлять опасность для юного государя Петра II.
Жизнь Анны в немецком Киле сложилась печально. Оказавшись на родине, герцог забросил все дела, забыл про жену и пустился в различные увеселения и забавы вроде катания на русских санях с придворными дамами. Анна же готовилась к рождению сына. Появление на свет наследника стало для герцога поводом устроить еще более грандиозные торжества. Он писал: «Я был вне себя от восторга и приказал возвестить об этом счастливом событии городу с его окрестностями звуками труб и литавр, колокольным звоном и пушечною пальбою» [71].
Тем временем, герцогиня никак не могла оправиться после родов. Потом сильно простудилась, любуясь у окна на фейерверк в честь рождения сына, – и через месяц принцессы Анны не стало. Только тут Карл опомнился. Как пишет историк Алексей Морохин, «сам герцог с горя заболел и покинул Киль, отправившись в один из своих замков, и впоследствии никогда не мог вспоминать без слез умершую супругу».
Через 13 лет, в результате дворцового переворота, императрицей – неожиданно для всех – стала веселая блондинка Елизавета Петровна, быстро растратившая государственную казну на модные наряды. А еще через 21 год на российский трон взошел сын Анны – Карл Петер Ульрих, он же – император Петр III. К этому моменту Петр уже был женат на немецкой принцессе Софии Августе Фредерике Ангальт-Цербстской, которая твердо вознамерилась отнять у мужа престол и править Россией единолично. Она была готова на все, чтобы войти в историю под именем Екатерины Великой.
А так ли плох был муж Екатерины II?
Екатерина трижды редактировала свои мемуары – и с каждым разом Петр выглядел в них все хуже и хуже. В первом издании она пишет «он мне понравился» – а к третьему изданию все хорошее зачеркивается, остаются только драматичные воспоминания о том, как после свадьбы беззащитная барышня оказалась во власти пустоголового выпивохи, для которого не было большего удовольствия, чем мучить крыс. "Какими помоями она поливает своего мужа только за то, что убила его!" [72] – пишет исследователь Виктор Соснора.
Но даже в «Записках» Екатерины проступает истинная личность Петра – мягкий человек, который, похоже, пытался наладить отношения со своей умной и властной женой, но каждый раз натыкался на ледяную стену высокомерного презрения.
Несчастная скромница – или амбициозная карьеристка?
Отрывок из «Записок Екатерины II»: «Я услышала, как Великий Князь, возвысивши голос, сказал: «Она чрезвычайно зла и чересчур много о себе думает». Так как это касалось до меня, то я обратилась к Великому Князю и сказала ему: «Если вы говорите это обо мне, то я очень рада случаю сказать