Приговор следует привести в исполнение как можно скорее.
Остаюсь с уважением
Эвклидес Крофт
Rector Academiae
Praefectus vigilum
Эстевану Трильо да Кунья
Дано в Ард Каррайге августа 6 дня 1230 года p. R.
Господин префект, прилагаю копию письма Его Магнифиценции Эвклидеса Крофта, ректора академии в Бан Арде. Рекомендую ознакомиться и с чрезвычайной точностью дело заключённого в Стурефорсе ведьмака diligenter procedere. То есть без всяких церемоний осудить и казнить. Об исполнении доложить.
Абелард Левесли
Instigator Regni
Глава семнадцатая
Верь, если суждено мне умереть,
То смерть я встречу, как мою невесту,
И радостно приму её в объятья!
Вильям Шекспир, Мера за меру
Сидящий за столом Эстеван Трильо да Кунья, королевский префект стражи, вглядывался в Геральта долго и проницательно, щурясь и поджав губы. Наконец он выпрямился в кресле, подкрутил чёрный ус.
— Экие чудеса, — процедил он. — Давно уж мои агенты ищут тебя по всему королевству. Безуспешно. А ты, к моему удивлению и восторгу, вдруг являешься сам. Добровольно. Не под конвоем.
Геральт пожал плечами. Он не собирался раскрывать префекту, где он в последнее время побывал и чем занимался. А денёчки выдались горячие.
После событий первого мая Геральт решил уехать как можно дальше от тех мест, где события эти произошли. Он отправился в Нижнюю Мархию, на реку Понтар. А там горжет с рожком и звание почётного королевского почтальона верно послужили ему. Королевские почтари, как оказалось, отличались прямо-таки железной солидарностью. На каждой станции Геральта ждали помощь и поддержка. А поскольку ему было важно на некоторое время замаскироваться, почтари Нижней Мархии не раздумывая предложили Геральту работу. И последние три месяца Геральт сопровождал почтальонов, везущих самые ценные посылки.
Краснолюды-банкиры тоже продемонстрировали солидарность, проницательность и отличную систему связи. Когда сопровождающий почтальона Геральт явился в отделение банка семьи Бонич, там его ждало послание от Тимура Вороноффа. Так Геральт узнал об аресте Престона Хольта. И о том, что он заключён в страшную тюрьму Стурефорс, место заключения и каторжных работ в каменоломне.
— Бьюсь об заклад, — префект опять подкрутил ус, — что мне известна цель твоего приезда. Но мы не будем биться об заклад, ибо, как известно, из двух держащих заклад один — дурак, а другой — мошенник. Поэтому просто скажи мне, что привело тебя сюда, в Стурефорс. А я решу, позволить ли тебе уйти, или же ты останешься в тюрьме навсегда. Я слушаю, говори.
Со двора, из окна, забранного решёткой, были слышны крики. И ругательства.
Те, кто подъезжал к тюрьме Стурефорс, первым делом ещё издали видели Aedificium carceris, великое строение, каменную громадину. Чем это строение было раньше и для чего оно было предназначено, никто не помнил. Подозревали, что это был храм.
Тех, кто подъезжал ближе, узкая дорога вела к расположенной в овраге каменоломне. Здесь можно было увидеть толпу оборванных и закованных в кандалы узников, разбивающих молотами и кирками скальные валуны. Но долго разглядывать их не полагалось, проезжающих принуждали поторопиться грозные окрики и ещё более грозные лица надсмотрщиков — конных арбалетчиков.
Далее был высокий частокол и ворота с кордегардией, где каждый прибывающий в Стурефорс должен был доложить стражникам о цели своего визита. А потом ждать разрешения на въезд. Как правило, ждать приходилось очень долго.
От кордегардии дорога вела прямо к Aedificium между двумя частоколами, высокими настолько, что даже всадник с седла не мог увидеть, что за этими частоколами находится. Бывалые, однако, знали, что там поставлены бараки для осуждённых за лёгкие и средние преступления. Осуждённые за тяжкие злодеяния сидели в каменных темницах главного здания. Здесь же помещались управление тюрьмой, жилища стражников и склады.
Мрачное помещение, в которое его привели, не понравилась Геральту. Ему не понравился железный крюк под потолком — о его предназначении нетрудно было догадаться. Не понравилось ему и то, что стул, на который ему велели сесть, был накрепко привинчен к полу.
— Я жду, — поторопил Геральта Эстеван Трильо да Кунья. — Говори.
— Вы держите тут в заключении, — Геральт откашлялся, — Престона Хольта, ведьмака.
— Кого мы тут держим в заключении, — молвил префект через пару минут, когда стало ясно, что Геральт ничего больше не добавит к сказанному, — это государственная тайна.
— Он заключён за убийство чародея Артамона из Асгута.
— Это тоже государственная тайна.
— Хольт арестован несправедливо. Он не виноват. Не он убил чародея. Я его убил.
— Ты? В самом деле? И какой же у тебя был мотив?
— Артамон был автором того пасквиля, который в сто девяносто четвёртом
натравил чернь и побудил её напасть на Каэр Морхен, наш замок…
— И этого тебе оказалось достаточно?
— Ещё он планировал отравить Хольта. И убить жриц в Эльсборге. Я должен был предотвратить это.
Эстеван Трильо да Кунья какое-то время молчал, постукивая пальцами по песочным часам, стоящим перед ним. Песок уже совсем пересыпался, но префект не переворачивал часы. Его явно не интересовало измерение проходящего времени.
— Другими словами, — сказал он, наконец, — ты якобы убил человека за литературное творчество и намерения. Поздравляю. Ты только что занял высокое место в моём личном списке идиотских мотивов. Но в то же время я должен огорчить тебя, молодой ведьмак по имени Геральт. Я тебе не верю. Я не верю твоему признанию. Аудиенция окончена. Покинь Стурефорс.
— Я убил чародея. Я могу это finis доказать.
— Правда? А finis — как?
— Я могу точно описать, каким образом я убил его. Это должны были обнаружить во время вскрытия.
— Должны были обнаружить, — кивнул префект в знак согласия. — И действительно обнаружили.
— Я ударил его в кадык…
— В выступ гортани, известный медикам как prominentia laryngea, — докончил, прервав его, префект. — Но поскольку ты не хотел, чтобы он мучился, умирая от удушья, ты добил его ударом в шею, в сосцевидный отросток, разорвав позвоночную артерию. Правильно?
Геральт умолк.
— Хольт во всех подробностях описал нам, как он убил Артамона из Асгута, — бесстрастно продолжал префект. — А вскрытие это подтвердило. А ты,