Радость от возвращения Плотвы сильно смягчила печаль Геральта из-за потери мечей и медальона, а также лошадиной сбруи вместе с вьюками, в особенности же ведьмацких эликсиров. Жрицы обещали воссоздать в храмовой лаборатории всю шкатулку ведьмака, все до единого эликсиры. Они трудились над этим целый месяц и, как уверяли, успешно. Геральт не имел причин не верить им.
Потеря мечей и медальона была чувствительна.
Он пошёл к мыловарне по аллейке среди голых деревьев. Несколько послушниц работали среди кадок, здесь витали запахи ромашки, розмарина, ландыша и прочих душистых мыльных ингредиентов, которые ведьмак не смог опознать. За работой послушницы весело щебетали и смеялись. Атмосфера в храме, как ему показалось, была бодрой. Согласно официальной версии, власти приняли во внимание ухудшающееся состояние здоровья матери Ассумпты из Ривии. Согласной неофициальной, это был результат вмешательства маркграфа Верхней Мархии, мнение которого было сообщено местным властям комендантом службы охраны Мархии Еленой Фиакрой де Мерсо. Кроме того комендант де Мерсо разогнала общественные пикеты, окружавшие храм, и, как говорили, строго запретила властям организовывать их в будущем. Она посетила храм, подробно расспросила о том, как идёт лечение Геральта, пожелала здоровья матери Ассумпте и с удовольствием приняла подарок в виде ящика фирменного мыла.
Он услышал за спиной покашливание. Обернулся. У жрицы Нэннеке было, как обычно, весьма суровое выражение лица, более подходящее кому-либо значительно старше её неполных тридцати лет. У Геральта было достаточно времени, чтобы привыкнуть к этому.
— Что, холодно?
— Теплеет.
— Но медленно. Пойдём внутрь. Мне надо поговорить с тобой.
— Потихоньку теплеет, — начала она, как только они вошли. — Снег почти совсем растаял. Дороги проходимы. Я воспользовалась этим и побывала в Спынхаме. Догадываешься, у кого?
Геральт догадался, но молчал.
— Госпожа Пампинея Монтефорте, — продолжала жрица, позволив себе чуть заметную улыбку, — вспоминает тебя добром, я бы даже сказала, что хранит твой образ в благодарной памяти. Чем же ты заслужил такую благодарность, а? Ха, Геральт, молодые барышни из «Лорелеи» — это одно, но завоевать, гм… Завоевать симпатию самой хозяйки, особы с многолетним опытом, ну, ну.
Геральт не отреагировал, почуяв провокацию и хитрость. Он не верил, что Нэннеке узнала правду. Госпожа Пампинея очень настаивала на сохранении тайны и взяла с ведьмака клятву, что он никогда никому даже словечка не скажет об их милом секретном приключении.
Нэннеке ещё раз изобразила особу прекрасно информированную, но тактичную, такую, которая много знает, но мало говорит. Геральт даже глазом не моргнул.
— А вдобавок, — жрица не сдавалась, — наставница Враи Наттеравн, спешащая тебе на помощь на крыльях магии и спасающая тебя своим медицинским искусством. Как я догадываюсь, ей ты тоже когда-то оказал какую-то важную услугу. На будущее вот тебе добрый совет, дружок. Держись подальше от чародеек. Чем дальше, тем лучше, поверь мне.
Геральт и на это ответил равнодушным молчанием. Нэннеке явно огорчилась.
— Вернёмся, однако, в Спынхам и весёлый дом «Лорелею», — продолжила она. — Я посетила это заведение не случайно. Такое место — это богатейший источник информации. В дамском обществе мужчины бывают чрезвычайно разговорчивы, многие в алькове хвастают знанием секретов, чтобы продемонстрировать свою важность и свой статус. Так что, если хочешь узнать кое-что о делах, о которых шепчутся в кулуарах, беги поскорее в ближайший бордель. Хочешь послушать, что я там разузнала?
— Хочу.
— Расспрашивала я, как ты наверняка догадываешься, о маркизе Цервии Герраде де Граффиакане, особе, которая, согласно твоим подозрениям, стояла за покушением на тебя и планируемым нападением на храм. Нам следует вернуться назад лет на шестьдесят с большим гаком, в позднее правление короля Дагрида. Маркиза — тогда она ещё не была маркизой, а просто какой-то там барышней Цервией — закрутила роман с Аратмоном из Асгута, могущественным чародеем из академии в Бан Арде. Ей тогда было лет семнадцать, сколько было ему, никто не знал. Через несколько лет Цервия вышла замуж за старого маркиза де Граффиакане, но отношения с Артамоном не порвала, продолжала с ним встречаться. Потом маркиз умер, а маркиза-вдова родила ребёнка. Официально — посмертное дитя, легального сына и наследника маркиза с титулом графа. Но все знали, что это бастард, прижитый с Артамоном.
— Чародей? Зачал сына?
— Это вовсе не такая редкость, как считают. Да, правда, такое случается нечасто. Отсюда и сплетни, что будто бы беременность маркизы была результатом произведённых Артамоном магических экспериментов.
Молодой граф был зеницей ока вдовствующей маркизы и любимчиком чародея. И, как обычно бывает в таких случаях, вырос пройдохой и негодяем, которому всё было позволено и всё сходило с рук. А тёмных делишек числилось за ним немало. Юнец обожал устраивать скандалы, беспорядки и драки. Власти закрывали на это глаза, никто не рисковал вступать в конфликт с маркизой, принятой при королевском дворе, и могущественным магом.
— Догадываюсь, что это плохо кончилось.
— Даже очень плохо. Однажды граф и двое его дружков затеяли драку в таверне в пригороде Ард Каррайга. Присутствовавший при этом мужчина, судя по всему, довольно пожилой человек, вмешался и строго отчитал юнцов. Те вроде бы послушались и покинули заведение. Но, когда незнакомец уже уходил, они набросились на него с намерением избить. Да не на того напали. Оказалось, что этот мужик, хотя и был стар, но знал своё дело. Крепко досталось всем троим. Дружки удрали, держась за расквашенные носы, а граф бросился на старика с ножом и ранил его. Как выяснилось, до этого момента незнакомец вёл себя сдержанно. И только получив рану, он показал, на что способен. Он страшно избил графа и искалечил его. С трагическими последствиями. Не помогли ни врачи, ни магия. Молодой граф умер, не приходя в сознание.
— А тот незнакомец?
— Исчез бесследно. А искали его повсюду и долго, потому что маркиза бесчинствовала в ярости и вовсю использовала своё влияние. То же самое можно сказать об Артамоне. И тогда кто-то пустил сплетню, что тот незнакомец был ведьмаком. Был или не был, никто не знал, но