Королевство Пруссия. Оно постоянно занимало мои мысли, я никак не мог определиться с тем, какую уготовить ему судьбу. Подошел к столу, внимательно в очередной раз изучил карту. И в очередной раз изумился вывертам политической истории Европы. Пруссия — это далеко не компактное государство, с границей в районе левобережья Эльбы. За последнее столетие она умудрилась нахватать себе земель по всей Германии, а не только нагло захапать часть Речи Посполитой. Одна Восточная Фризия с выходом в Северное море чего стоит. Или владения внутри Вестфалии — княжество Хальбершатдт с графством Верингероде, графства Равенсберг, Хонштейн, Линген, Текленбург, округ Швибус, епископство Минден. Внутри герцогства Мекленбург — округ Бург. А еще графство Мёрс на левом берегу Нижнего Рейна и Марк на реке Рур, часть герцогства Гелдерн… Что-то досталось по наследству или выкуплено, что-то обменяно, что-то приобреталось после очередной европейской войнушки. Да что там говорить — даже Бранденбургская марка с Берлином не просто часть Пруссии, но еще и член Священной римской империи, а его глава — князь-выборщик. Тяжелые оковы феодализма, которые без хорошего кровопускания Европе никак не сбросить.
Допустим, я захвачу Берлин, окончательно подавлю сопротивление прусской армии, изгоню племянничка Старого Фрица и объявлю об аннексии. Что дальше? Что делать с этими прусскими эксклавами, окруженными со всех сторон недружественными, если не враждебными землями? Отдать, например, Восточную Фризию Ганноверу в обмен на признание Британией моих территориальных приобретений? Мало, что дает, если честно. Признает, не признает — плевать. А герцог Мекленбурга и архиепископ-курфюрст Кёльна, владелец Вестфалии, сто раз подумают, прежде чем строить мне козни. Достаточно послать им письмо с вопросом «сколько у вас батальонов?», чтобы они поджали хвост и стали ходить передо мной на цырлах. Вон, из Вюртемберга уже невесту мне предлагают, шестнадцатилетнюю Софию-Доротею, розанчик красы неписанной. Даже прислали ее портрет. Но на что мне розанчик? Со своими бы мегерами разобраться…
Я долго водил пальцем по европейской карте, параллельно отмечая точки, до которых добрались мои полки.
Армия «Север». Она, пользуясь погожими летними днями, уверенно марширует вдоль южного балтийского побережья. Сопротивления нет. Города после кёнигсбергского кровопролития сдаются один за другим и сразу выносят ключи от города при появлении отрядов казаков. Даже Данциг. По моим прикидкам Никитин должен уже пересечь Заднюю Померанию и подходить к Кёслину, чтобы далее через Переднюю Померанию добраться до границ наших владений в Померании шведской. Этакая демонстрация для мекленбуржцев, попытавшихся рыпнуться на остров Рюген и тут же сбежавших оттуда, когда до них дошла новость о маршруте балтийской прогулки русских полков. Именно, прогулки, причем, приятной. Осень обычно в Балтийском Поморье теплая и ласковая, население доброжелательное и послушное, картошка, рыбка… Вот так всегда бы воевать! Надо бы никитинцам повеселее задачу нарезать, а то разбалуются, отвыкнут от суровой солдатской лямки.
Армия «Центр». Она разделилась пополам. Одна часть через Познань добралась до Одера, но его не форсирует. Ждет приказа. Вторая часть вступила в прусскую Силезию и осаждает Бреславль. Могла бы действовать и резче, но от меня таких указаний еще не поступало. Слишком много в ее составе необстрелянных свежесобранных польских полков. Да и не хотел я раньше времени обострять ситуацию, пока шел конгресс в Кракове. Не мешая вяло воевать с пруссаками, он дал мне полгода передышки — то время, которое понадобилось, чтобы увеличить армию и привести в чувство польские воеводства. Поляки — народ буйный, не чета законопослушным немцам. Пока им объяснишь, что здесь вам, не тут, пока всех бузотеров в Сибирь не определишь… Шести месяцев хватило впритык, да и то где-то по лесам бегают бывшие шляхтичи, а за ними гоняются крестьяне — не золота ради, а справедливости для. Накопилось у польского люда классовой ненависти, ищет она выход, а я приказал не мешать.
Армия «Юго-Запад» Овчинникова. Она заняла стратегическую позицию на левом берегу Вислы, в месте ее поворота на север, готовая действовать сразу в двух направлениях в случае вступления Австрии в войну — наступать на Прагу или пожечь Галицию, захватить Львов и, перейдя Карпаты, вторгнуться в Венгерское королевство. Краков пока прикрывают чешские полки Мясникова, восстановившиеся после своего тяжелейшего похода через горы и постоянно пополнявшие свою численность за счет перебежчиков из Словакии, Моравии и Богемии. Славяне шли сплошным потоком — точно также, как моя армия прирастала людьми под Оренбургом. Замучили немцы своим правлением, своим навязываемым католицизмом, поборами, нищетой, голодом. С уходом Генерала из Рудных гор Австрия покоя не обрела, напряженность сохранялась и готова была в любой момент прорваться.
И, наконец. Крымский корпус и войска Румянцева. Армии «Юг» из них не соберешь. Я вообще не хотел войны с турками, так получилось.
А что получилось? Румянцев форсировал Южный Буг, как только Сенявин отправился к Босфору и… сжег Очаков. К нему в помощь прибыли батареи «Ракетниц», и наместник, не мудрствуя лукаво и не желая терять ни одного человека, просто снес с лица земли крепость с 20-тысячным гарнизоном. Горела она два дня и сильно напугала турков своим крахом. Сейчас фельдмаршал со своим войском должен быть в районе селения Хаджибей, где окопались запорожцы, бежавшие после разгрома Сечи.
Ну и, конечно, Босфор, блестящая операция Сенявина. Я неслучайно ему написал: действуй стремительно и без оглядки. Это называется «по кондициями». А то ли я ни помню, как постоянно выходило с затеей десанта в Проливах вплоть до того, как один адмирал получил карт-бланш от царя и повел свою эскадру… в устье Дуная. И позже, аж до начала XX века, черноморские моряки не смогли удивить мир дерзновенным прорывом. А Сенявин смог — ученый, воевавший. И не только прорвался в Босфор, но надежно запечатал выход из него в Черное море.
Крепкий Орешек Босфорский — это теперь наш Гибралтар и одновременно нож у горла султана. Порта еще этого не поняла, еще