Министр просвещения вручил мне ровно то, что я заказывал — острозаточенный инструмент для манипуляции массовым сознанием католического мира. Новиков подходил для выполнения этой задачи лучше всех: как масон, всегда ратовал за свободное толкование религиозных текстов и против жесткого следованиях догмам, канонам и прочему. В обстановке полной секретности, собрав несколько доверенных лиц из Ложи, он изучил и древний свиток, и более поздний фолиант, подобрал нужные цитаты и создал памфлет о Евангелии от Симона.
Начал он с доказательства подлинности попавших в руки автора памфлета апокрифов — обстоятельства находки, трепетное отношение к ней верховной власти Российской империи (куда же без ссылок на высшие авторитеты!), обнаруженные в тексте вставки на древнекоптском языке, что характерно для рукописей того времени, рассказ про страх Ватикана, о его успешных попытках скрыть полный текст, о том, что в его архивах, наверняка, существуют оригиналы и копии. Он даже раскопал, что многие положения Евангелия от Петра не только обсуждались церковными раннехристианскими епископами, но и были частично включены в общепризнанную церковную легенду.
Частично — вот ключевое слово. Анонимный автор делал на нем акцент, а далее, поведав читателю некоторые сенсационные моменты, чтобы пробудить интерес, переходил к рассказу о конфликте Петра и Павла. Именно на этой теме было решено заострить внимание европейских верующих и полностью исключить те моменты, которые волновали нашего патриарха.
Католическая церковь обожала пугать своих мирян адскими муками. Какой ад, если в рукописи сказано четко и ясно: и праведники, и грешники в видении Петра получили освобождение, «никто не остался в аду, ибо любовь победила». Учение о вечных муках объявлялось людским вымыслом.
Следующее направление атаки — это объявление Петра критиком власти и его конфликт с адептами апостола Павлом, приверженцами догмата об искуплении. Не сказать, что в этом было что-то новое — европейский протестантизм со времен Лютера отрицал власть папы над искуплением грехов, выступал против посредничества церкви между Богом и человеком, индульгенций и прочего. Но одно дело — богословские доказательства, и совсем иное — подтверждение их мнением того, чей престол охраняется папой в Ватикане. Шах и мат! Протестанты всего мира, их правители будут в восторге! Что мне и было нужно — расколоть наметившееся объединение Европы против меня, внести разлад в общественную жизнь католических стран, в той же Франции. Гугеноты побеждены и изгнаны, но их последователи ждут своего часа. И масоны, особенно масоны. Их ложи своего не упустят и активно включатся в распространение памфлета. В этом меня заверил Новиков еще в момент получения задания.
Я интуитивно чувствовал, что вопросы веры все еще сильно занимают умы, что идея церковного обновления буквально витает в воздухе, что она, отчасти совпадая с концепциями энциклопедистов, вполне способна противостоять их безверию. Революции делает слово, лишь потом приходят исполнители. И важно, какое слово вдохновит массы, это поможет избежать многих ошибок. Та же Франция была беременна революцией, уж я-то знаю! А Европа ждала не войны, а хорошей генеральной уборки!
— Николай Иванович, ты говорил о памфлете с генералом Риччи?
Черный папа жил инкогнито в Петербурге, направляя своих людей по всей Европе. Меня беспокоила его реакция — я не мог ее просчитать. Не хотелось ссоры, но и не использовать свой шанс нельзя. Сейчас, когда мне прислали ультиматум, я решил нанести упреждающий удар.
— Да, государь, мы встречались. Его реакция меня удивила. Он не высказал недовольства историей с 5-м Евангелием, но отказался помогать с распространением памфлета. И дал несколько дельных советов. Он обратил мое внимание на труд человека, скрывающегося под псевдонимом Юстина Феброния, «О состоянии Церкви и о законной власти Римского понтифика». Идеи, изложенные в этой книги, включённой в индекс запрещенных книг, перекликаются с нашим памфлетом. Он даже назвал мне истинное имя автора — Иоганн Хонтхайм, вспомогательный епископ Трира.
Я потер руки. Как все складывается-то…
— Союзники — это хорошо, союзники в самой церкви — это прекрасно, — удовлетворенно улыбнулся я, но мою улыбку стерли следующие слова Новикова.
— Отец-генерал рассказал мне странную историю, — поведал мне министр. — В далекой американской земле Парагвай иезуиты больше ста лет обращали местных индейцев и с их помощью, руководя ими, создали прообраз «государства-солнца», в котором не было частной собственности, а общество стояло над личностью. Все достижения миссионеров настолько напугали испанские и португальские власти, что они насильно разрушили мирные общины, а самих иезуитов изгнали.
— Зачем он это рассказал? — озадачился я.
— Я не понял, — честно признался Новиков.
Хмм… Зато я понял. Генерал намекнул Новикову об участи, которая ждет его братьев-масонов. Зачем ему это? Или он предвидит финал наших отношений? Разочарован, несмотря на возрождение ордена, на открытие все новых и новых миссий и школ в Польше, а вскоре и в тех странах, которые падут перед стальной поступью моих полков? Разочарован, потому что папа так и не восстановил орден?
Я тряхнул головой, избавляясь от подозрений и сомнений.
— Не хочет помогать, и не надо! Сами справимся. Когда за твоими плечами вся мощь империи, можно продать даже пустышку. А у нас вовсе не пустышка — есть яркая загадочная история, есть поразительные открытия и идеи, способные открыть людям новые горизонты. Немедленно запускаем в печать через Нидерланды, а потом распространение и публичные дискуссии! Подключим всех: ты действуй через своих, я озадачу Шешковского с его агентурой, графа Воронцова и салон «боярыни-рюс» Демидовой в Париже. Мы грохнем так, что вздрогнут небеса!
— Да, государь! — вскричал взволнованно Новиков.
Глаза его блестели, он сжимал свое папку с такой силой, будто в руках у него были не бумаги, но меч. Пришлось слегка охладить его пыл.
— Собрат! — напомнил ему о наших тайных масонских делах. — Для тебя есть еще одно задание. Мне нужна программа, с которой я приду в Берлин, в Европу! Не Атиллу должны увидеть во мне, но царя-освободителя, монарха, шагнувшего дальше идей Просвещения. В общем, для начала мне нужна речь. Дерзай!
Глава 6
«…Но очень плохо, с другой стороны» — чтобы прочувствовать истинность этой строчки из песенки Никулина про султана мне не нужны были три тещи. Вполне хватили двух беременных любовниц. Как только я сообщил своему недогарему, что отправляюсь в Пруссию, последовал всплеск ярких эмоций, включая прямые обвинения в мой адрес разной степени нелогичности. Мне бы по-тихому сбежать брать Берлин, а я сдуру взял да пошутил:
— Могу по случаю к твоему папаше, Августа, заглянуть,