Тесс замолчала, а Арди не знал, что сказать. Но, как минимум, он стал лучше понимать слова Аделаиды и то, почему, на первый взгляд, они расходились с её собственным жизненным выбором.
— Мы с тобой оба все это понимали, — после короткой паузы, продолжила Тесс. — Еще тогда, когда танцевали зимой, мы оба понимали, что если думать головой, то нам будет лучше порознь.
Ардан не стал спорить. Он думал об этом. И до, и после их первого поцелуя и короткого танца на замерзшей набережной.
— Но мы оба сделали выбор, Арди-волшебник, — Тесс продемонстрировала ему кольцо на пальце. — И подтвердили его.
Ардан отвернулся. Сердце отказывалось биться. Предательская мышца, гоняющая кровь по телу, теперь перекачивала из одного невидимого сосуда в другой только боль, отчаяние и… грусть. Воющую волком и раздирающую душу когтями раненной росомахи.
— Я не выдержу, Тесс, если с тобой что-то случиться.
— А ты думаешь, что я выдержу если что-то случиться с тобой? — Арди этого не видел, но чувствовал, как горячо вспыхнули глаза Тесс. — Или ты думаешь, что я какая-то бездумная кукла, которой можно поиграть и выкинуть? Что я сейчас соглашусь со всеми твоими абсолютно идиотскими, но такими логичными и умными доводами, соберу вещи и исчезну? И что мне не будет больно? И что я не буду до конца своих дней сожалеть и, на смертном одре, размышлять о том, что было бы если бы я осталась?
— Но ты будешь жива.
На миг ему показалось, что он получит пощечину. Уже второй раз в жизни.
Но рука Тесс легла обратно на подушку.
— Тогда почему ты сидишь здесь? — чуть ли не прошипела она. — Говоришь мне все это, а сам сидишь на месте? Почему ты не встанешь и не уйдешь? Почему не используешь свое искусство Энах… да Вечные Ангелы! Плевать как их там зовут! Почему просто не заколдуешь меня?
Ардан не двигался. Он ведь мог. Мог встать, уйти, забрать вещи из квартиры Тесс и съехать из дома номер двадцать три по каналу Маркова. Вернуться в общежития Большого или временно попросить Бориса приютить его.
А мог никуда и не съезжать.
Мог действительно забраться внутрь разума Тесс и укрыть вуалью её чувства. Спрятать их от неё самой, после чего все вернулось бы к тому моменту, когда они просто жили в одном здании и не более того.
Лишь соседи, изредка пересекавшиеся на бетонной лестнице.
Тесс была права.
Он мог.
Мог все это сделать.
Но не делал.
Не потому, что не хватало сил, а, скорее… смелости. Перед самим собой.
— Я не помню, как выглядела матушка, когда погиб мой отец, — прошептал Ардан так тихо, что едва можно было разобрать слова в тихом шелесте надломленного голоса. — Но даже сейчас, я все еще чувствую, как кровоточит её сердце. И эта рана, Тесс, она не заживет никогда. Чтобы не говорили старые сказки, время не лечит.
— Может и так, Арди, — чуть успокоилась вспылившая Тесс. — Но я сделала свой выбор. А меня учили ценить свое мнение, свои слова и свои поступки. Я согласилась выйти за тебя, прекрасно осознавая и отдавая себе полный отчет в том, что значит — быть женой военного… или, в нашем случае, женой капрала второй канцелярии.
« В нашем случае»…
Как же приятно звучали эти слова. И, вновь, как же сильно хотелось ими обмануться. Но если прежде Арди отмахивался от тяжелых мыслей о том, что с Тесс может что-то случиться, то сейчас…
Он посмотрел на запястье, где остался запечатлен синий оттиск поцелуя Аллане’Эари, Сидхе Холодной Летней Ночи.
Спящие Духи.
Арди даже не был уверен, что иноземные военные и те, кто стоял за ними, представляли для Тесс и него самого самую серьезную угрозу среди всех прочих напастей.
— Я не смогу быть всегда рядом.
— Ты уже это говорил.
— Я могу сказать и в третий раз, Тесс, факт от этого не изменится, — не стал отступать Арди.
Она взяла его за подбородок и с неожиданной силой развернула к себе.
— Тогда, уж прости, дорогой, но это твоя проблема, — вновь загорелись зеленые глаза. — Я знаю, что должна делать в браке женщина. Мне об этом рассказала мать, а ей её мать и так далее. Но понятия не имею, что должен делать мужчина. Так что тебе придется самому разобраться в том, чтобы мы вместе дожили не только до свадьбы, но и, желательно, до моих седых волос. Потому как не уверена, что застану твои. И этот факт, Арди-волшебник, тоже не изменится. Или ты мне соврал и стоит мне стать на твоем фоне немощной старухой, как ты тут же исчезнешь за горизонтом?
Ардан не стал отвечать на, очевидно, риторический вопрос.
— Значит тебя вовсе не страшит моя смерть, Арди, — отняла руку Тесс. — Тебя пугает то, что ты не сможешь её предотвратить и то, что ты можешь стать её причиной.
— Тесс! — не сдержался Арди. — То, о чем ты говоришь, о старости и прочем, это произойдет через полвека!
— Но ведь произойдет! — так же в сердцах, воскликнула девушка. — Я состарюсь и умру, Арди! Я стану немощной, дряблой, полу глухой и мало что соображающей! А ты будешь выглядеть не старше Милара! И это данность! Неизменная и неизбежная! Так почему мы обсуждаем что угодно, а не её?
— Потому… потому…
— Потому что ты не можешь на это повлиять, — перебила его Тесс, вновь понизившая тон до спокойного. — А на то, что произошло полторы недели, как тебе кажется, можешь.
— Мне не кажется! — все же вспылил Ардан.
— Тогда повлияй! — не осталась в стороне Тесс.
И они снова, оба, так же быстро потухли. В палате, где стекла то и дело дрожали от повышенных тонов, повисла тишина. Не гнетущая и не тяжелая, а наполненная одновременно болью и заботой.
— Я всегда пыталась убедить себя, Арди-волшебник, что если сбегу из Шамтура… — Тесс снова сдавила пальцами подушку, на которой в паре мест оказалась порвана наволочка. — Если свяжу свою жизнь с кем-то, далеким от жестокости и насилия,