Ардан непроизвольно сжал карман, где лежал ключ.
— Легче не станет, здоровяк, — совсем уж тихо добавил Келли. — Просто в какой-то момент ты станешь реже об этом вспоминать. А затем еще реже. И еще. И еще. Пока воспоминания не будут возвращаться тебе только в какие-то определенные моменты. Это как тяжелый мешок за плечом. Ты просто привыкаешь к его весу и… да и все. Такая вот правда жизни, парень.
Ардан прикрыл глаза.
Прадедушка, когда-то, сказал, что вряд ли на сотни километров вокруг найдется тот, кто его поймет. И прадедушка был прав… и не прав одновременно.
— Ты думаешь о сыне вождя? — спросил Ардан. — Он ведь остался жив.
Келли замер около двери, ведущей на кухню.
— Думаю, Ард. Точно так же, как и ты думаешь о вожде Шанти’Ра.
— А почему тогда не отправишься на его поиски?
— Потому что у меня есть семья, Ард. Моя семья. О которой мне надо заботиться, но… — Келли посмотрел на Ардана из-под шляпы. — ты ведь знаешь ответ. Потому что находишь свой покой в точно таком же ответе.
— Да, нахожу, — Ардан внезапно понял, что не может удержать слова внутри своего разума. — Завтра я встречусь с ними, Келли. Встречусь с Шанти’Ра… Спящие Духи, Келли, я убил далеко не одного человека. И не только человека. И ни разу не потерял из-за этого сна. Потому что не хотел их убивать. Ни одного из них. Ни тех бандитов в поезде, ни Лею, ни Ильдара, ни Индгара, ни вампира… просто… просто так сложилось. Ты прав. Просто они оказались на другой стороне. А Лею я даже понимаю… лишь дважды я хотел причинить боль…
« Дядя эльф, а это вы так фокусы показываете?»
« Я просто хотела стать сильнее… чем студенты… чем профессора… и они обещали сделать меня сильнее»
Ардан сжал себя за руками за плечи и согнулся так, что едва не коснулся грудью колен. Он не видел, но чувствовал, как тени роются вокруг его ног. Как липкими, пахнущими смертью и отчаяньем, болотными травами они опутывают его ноги. Как постепенно поднимаются по ногам, впиваясь в кожу жалами оголодавших москитов. И оставляя после себя жгучие следы, жадно вытягивают кровь, а вместе с ней и тепло.
Арди с детства не помнил, что такое мерзнуть. Не когда легкий холод едва заметно касается ледяными губами, а когда настолько холодно, что одежда причиняет боль и шуршит о плоть наждачной бумагой, скользящей по необработанному дереву.
— Ты хочешь причинить им боль? — откуда-то сверху, где все еще светило солнце, где кроме илистого дна болота, где пахло тухлятиной и трупным смрадом, осталось что-то еще, раздался голос. — Причинить боль Шанти’Ра?
Арди почувствовал, как десны раздвигают ползущие из челюсти клыки. Как ускоряется дыхание, вырывающееся из онемевшей и пересохшей глотки. Как его собственные когти царапают куртку.
— Так сильно, — то ли прошептал, то ли процедил, то ли прорычал Ардан. Перед его глазами пронеслись сцены прошлого. Отец. Тевона Эллини. Андрей Кальдрон. Северяне. Крики и боль.
А затем ящики с детьми в Метрополии. Мертвыми и изуродованными. Поместье Иригова. Взорванный банк, взорванный храм, эксперименты с Первородными, погибшие люди. Операция Горный Хищник.
Столько боли… столько гнева… столько ярости… Все это смешивалось, принимало разные образы, разные события, сливаясь в едином порыве, закручиваясь в темный водоворот.
Ардан задыхался внутри него. Задыхался, но не мог отпустить. Потому что завтра встретит Шанти’Ра.
— Так сильно, Келли… я хочу, чтобы они кричали. Громче, чем кричал мой отец. И рыдали. Чтобы видели свое отражение в крови так же, как его видели те дети в степи… чтобы их родители, так и не дождались их обратно… — Ардан поднял свои руки и посмотрел на них. Сколько он уже успел пролить крови. Просто… потому что. Без какой-либо даже веской, личной на то причины. Совсем как зверь, опьяневший на охоте от гона и жара чужой жизни на собственных клыках. Если бы он все еще находился в Алькаде, его бы изгнали из стаи. — И я знаю, что могу… я знаю, что могу сделать это Келли. Я знаю, что могу прийти туда. Что могу взять кольца, накопители, свой гримуар. А если не хватит их, я произнесу слова. И их больше не будет. Ни одного из них. Я могу это сделать. У меня может хватить сил. И останется только кровь и только крики…
Что-то сжало ему плечо. Очень сильно. И очень крепко. Достаточно, чтобы выдернуть из темного болота, гниющего от боли и сгорающего от ярости. Выдернуть обратно на свет. Где дышалось легко. Где затухающий закат еще брезжил где-то на границе Обратного Океана.
— Быть хорошим человеком, Арди, не значит, быть тем, кто никому не вредит, — Келли смотрел куда-то туда же. За горизонт. — Если честно, я вообще не знаю, что это значит. Никогда им не был. Но где-то услышал, что хороший человек, это тот, кто обладает силой, чтобы разрушить все вокруг себя, но также и сдержанностью, чтобы так не поступать.
Арди вспомнил слова Атта’нха о том, что делает Эан’Хане тем, кто он есть.
А потом вспомнил слова Катерины о «хороших» и «правильных» людях.
И кто из них двоих прав?
— А как сдержаться, Келли? Как мне, о Спящие Духи, сдержаться?
Шериф молча кивнул в сторону закрытого окна. Там, на полу, забавно надувая щеки и корча смешные рожицы, Тесс играла с Кеной, которая прыгала на цыпочках, размахивая своим новым, плюшевым мишкой.
И Арди почувствовал, как холод отступил. Как ему стало теплее.
— Порой этого недостаточно, Келли. Порой достаточно маленького толчка и…
— Я знаю.
— И что тогда?
— А этого не знаю, парень, — шериф отпустил его плечо и отошел в сторону. — И никто не знает. Каждый находит что-то для себя. Это ведь такой вопрос, Ард, ответ на который не прочитаешь