— Любви? Пожалуй, что и любви — тоже, — пожал плечами я. — Римляне называли это auctoritas и dignitas. Если по-русски: репутация, уважение и достоинство.
— Ого! — сказала Эля. — Красиво. Мне нравится.
Мне тоже понравилось, как я клево нарезал. И главное — не выпендривался, а выдавал как есть. Хотя с латынью малость и переборщил. На фига мне девушке на латыни что-то задвигать? Чисто поумничал, самому противно. Но ей-то я этого не сказал. Спросил только:
— Так что там с защитой? Что он там делает, как это работает?
— Ну, слушай… — она заправила прядь волос за ухо и заговорила.
А я слушал очень внимательно, и чем дальше слушал — тем отчетливей понимал: бой мне не выиграть, но свое обещание разбить Афоне хлебальник еще раз я вполне претворить в жизнь мог!
* * *
Глава 12
Поединок
— Это что за вид? — с большим удивлением посмотрел на меня Иван Ярославович, ставший распорядителем поединка.
— Шорты, — пожал плечами я. — Майка. Кеды.
Кузевич выразительно перевел взгляд на франтоватого Вяземского. Старшекурсник приоделся как положено, в таком наряде можно и на свадьбу, и к Государю на прием: красивый черный френч, отутюженные брюки и лакированные штиблеты с щегольскими каблуками. И причесочка, прилизанная, не чета моему вороньему гнезду на голове. Похоже, Афанасий воспринимал все происходящее как что-то вроде театрального представления. Он собирался красоваться, а я собирался разбить ему хлебальник. Существенная разница в целеполагании, как сказал бы дед Костя.
Конечно, я и не думал одолеть Вяземского в одно касание и не получить в ответ. Он мне всерьез навешает, тут и гадать нечего. Наверное, даже победит. Ну и ладно! Это только девчонки начинают охать и ахать, когда пацан приходит с фингалом. «Ой, кто это с тобой сделал? Ой, а как же так? Ах, эти несносные мальчишки, неужели нельзя решать вопросы по-другому?» — это все неправильные вопросы. Правильный вопрос: «Как выглядит второй?»
И поэтому лучше я потеряю шорты, майку и дурацкие интернатские кеды, чем джинсу или рабочие ботинки. Выглядеть-то я буду плохо, это точно. А одежда — и подавно.
— В принципе, по форме одежды условий не было, — пожал плечами соцпед, поразмыслив. — Внимание, поединщики! Правила знаете? Готовы?
Не добивать, не пытаться убить, не использовать оружие или артефакты, или зелья. Не пытаться продолжить бой после того, как прозвучит команда «поединок окончен». Не предъявлять претензий к оппоненту и не вызывать его повторно в течение месяца. И все такое прочее.
По поводу пункта «не пытаться продолжить бой» у меня имелся план, и, уверен, Афоне и его дружкам он не понравится…
— Готовы, — сказал я.
— Тебе конец, — сказал Вяземский.
Дурачок он. Конец — это когда в гробу лежишь. А тут — просто травмы, которые почти сразу и подлечат. Определенно, нравится мне быть магом!
— Итак, дуэль состоится по инициативе студента Михаила Титова, аристократа и мага первой инициации, по причине возникшей личной неприязни к княжичу Афанасию Вяземскому, магу первой инициации, на фоне неприятия его формы общения с неназванной сударыней. Как принявшая вызов сторона, княжич предложил магический поединок, без оружия, на чистой площадке. Поединок проходит по правилам учебных поединков, максимально приближенных к боевым, — озвучил формальности Иван Ярославович отошел за пределы площадки и скомандовал. — Разошлись!
Зрители, которых тут собралось сотни две, частью зааплодировали, частью — заорали. В основном поддерживали Вяземского, его подпевал тут скопилось порядочно, несколько десятков. Эти их вопли и все такое прочее меня ни разу не заводили, скорее — бесили, мешали сосредоточиться. Мерцающий купол отделил площадку от зрителей, внутри него остались только я и Вяземский. У рычага снаружи стоял Кузевич, и я знал — рычаг этот приведет в действие мощный негатор, если мы попутаем берега и станем творить дичь.
— Начали! — выкрикнул соцпед.
— Scutum contra damnum… — четкой скороговоркой заговорил Вяземский, под его ногам начала очерчиваться сияющая окружность, но черта с два я ждал, пока он закончит формировать щит.
У меня имелся ровно один шанс пустить ему кровь из носу, и я его использовал — эфирные нити были здесь, повсюду, никуда они не не делись. И я ухватился за них, напрягся — и толкнул его каблуки!
* * *
Интерлюдия №1
Бой между новичком и старшекурсником начался явно нестандартно. Отсюда, с высоты крыльца административного корпуса это было видно очень хорошо:молодой Вяземский, не закончив произносить формулу, внезапно нелепо взмахнул руками и потерял равновесие. Он как будто поскользнулся, не сходя с места, ноги юного аристократа улетели назад и вверх, лакированные штиблеты внезапно развалились на куски, а сам он ничком рухнул на площадку, сильно ударившись лицом.
— А? Хорош? — мужчина, лицо которого было скрыто за искажающей иллюзией, повернулся к Полуэктову. — Не дал ему поставить защиту, точечно ударил сразу. Красиво!
— Хорош, — признал Ян Амосович. — Понять, что телекинез можно применять к составной части, а не к целому — до этого примерно через месяца три интенсивных занятий доходят. А вот о том, что есть вариант просто придушить врага его же рубашкой или цепочкой от крестика — этого Титов пока не понял. Ничего, всему свое время…
Директор и его собеседник смотрели на бой с расстояния, не привлекая внимания зрителей и поединщиков. Полуэктов держал дистанцию, и говорил почтительно: о личности визави у главы Пеллинского Экспериментального магического колледжа имелись только самые общие представления.
— С опытом придет, — по повороту головы, положению фигуры было видно, что мужчина болеет за разноглазого парня с растрепанными волосами.
Еще бы — он ведь прибыл посмотреть на первый магический поединок своего сына! Отец Михаила Титова явно находился на самом-самом верху иерархической лестницы Государства Российского, но гадать и строить предположения более точные Ян Амосович не рисковал… Потому что знал, кто именно находится на вершине, и какими страшными силами и возможностями они обладают.
В это время Вяземский начал действовать. Перекатившись по полу и уйдя с траектории набегавшего противника, он вскочил, и взмахнул рукой: теперь Афанасию было не до защиты. Крупная сосулька сорвалась с пальцев княжича и полетела в сторону Титова, за ней — еще и еще одна. Михаил отбил одну рукой, болезненно сморщившись, нырком ушел от второй, не смог разминуться с третьей — она по касательной задела ребра. Он дернулся, но продолжил