Но Бог с ним, с Максом! Эля чуть придерживая подол платья, шла к сцене. Я мигом вскочил, пока эти олухи тупили, и подал ей руку, которую она с благодарным кивком приняла и, цокая каблучками поднялась по ступенькам. Снова грянула торжественная музыка, Ян Амосович прочистил горло, и как и каждому из выпускников, продекламировал отрывок из своего любимого Теннисона:
— Собой остались мы; сердца героев
Изношены годами и судьбой,
Но воля непреклонно нас зовет
Бороться и искать, найти и не сдаваться! — и вручил серебряную медаль и аттестат Эльвире, и по-отечески обнял ее, а потом выкрикнул: — Веселитесь, выпускники! Сегодня — ваш день, радуйтесь! Судари и сударыни музыканты, оставляю вам эту сцену! Сегодня играет «Неизвестный Артист!»
А потом прищелкнул пальцами и — бабах! — исчез со сцены! Вот же старый выпендрежник! Все ахнули, Эля мигом спустилась по ступенькам (я снова подал ей руку), и услышал:
— Спасибо, Миха! — и почувствовал легкое рукопожатие. — Я скоро принесу тебе что-нибудь со столов, вкусненькое!
Нет, определенно — если вот это вот, то, что меня сейчас распирало — не влюбленность, то нужно, наверное, скорую вызывать, потому что мне то ли хорошо, то ли плохо, то ли холодно, то ли жарко…
* * *
Выпускной гремел и гулял вовсю. Эльфийка с аккордеоном, и эльфийка с саксофоном, и та самая вокалистка Сона, и Илья-Илидан со скрипкой, и гитаристы, и барабанщик тоже — все они жгли вовсю. От забойных мотивов даже такой вредный тип как я не выдерживал и пристукивал ногой и хлопал в такт, дежуря на лестнице. Я не зря тут сидел, нужно было то одно, то другое: Илидану поменяли скрипку, переподключили пару микрофонов по ходу концерта, а еще — я лазал на опору, проверять штекеры, когда что-то там зашипело.
Остальные выпускники, как сказал в общаге Руари, «вращались». Они ходили туда-сюда, танцевали — особенно девчонки, пили игристое (на выпускной — можно!) хвастали нарядами, много-много фоткались и рассказывали друг другу, какими успешными и классными они в итоге вырастут. Между ними носился какой-то мелкий хлыщ с огромным фотоаппаратом и тоже их фоткал — неимоверное количество раз.
Под сценой происходил постоянный круговорот танцующих людей, Эля явно наслаждалась вечером — в конце концов, когда группа, которая днями играет у тебя в наушниках, выступает вживую — разве может быть по-другому? И да, она несмотря на это принесла мне бутербродики с икрой, и канапе с лимоном и сыром, и еще кучу всего, и даже покормила меня сама.
— Открой рот, закрой глаза! — говорит.
И смеется. В общем, я был почти счастлив. Вроде как и при деле, и дело — важное, а вроде и рядом со всеми, и с ней. А потом Сона-вокалистка объявила:
— Медленный танец, судари и сударыни, вальс! Приглашайте девушек!
Зазвучала музыка — нежная какая-то. И я увидел, как Авигдор пошел брать штурмом свою Фаечку, Руари — пригласил Выходцеву, вообще, все всех приглашали. Всех, кроме Ермоловой. Она стояла одна в свете дурацких мерцающих огней, и лицо у нее было такое… Как будто она сейчас расплачется! А я, если честно, протупил секунд пять, не очень понимал — что делать, а когда понял — она уже бежала куда-то, под сень деревьев.
— Давай, беги за ней, — внезапно отчетливо сказал мне скрипач-Илидан. — Чего сидишь?
И я сорвался с места в карьер, и побежал. А пока бежал — успел подумать, что это все как-то связано: тот факт, что она всегда сидела одна, и что ее никто не пригласил сейчас. Но докрутить в голове эту мысль не успел — догнал!
— Эля! — я дотронулся до плеча девушки, которая быстрым шагом шла прочь от сцены, от шумного праздника, в сторону общаги. — Эля, могу я тебя пригласить на танец?
— Титов? — она резко обернулась. — Ты чего?
— Ермолова, можно с тобой потанцевать? — повторил я. — Решай скорей, пока музыка не закончилась! Приглашаю тебя на вальс!
Спасибо, Руслан Королев! Спасибо тебе, мужик!
— А ты умеешь? — девушка недоверчиво глянула на меня, и я понял, что она совершенно точно только что плакала. — Ты понимаешь, что делаешь?
— А что там уметь? — я больше не спрашивал, я взял ее одной рукой — за пальчики, другой за талию. — Я веду! Раз-топ-топ, корпус повернул, два-топ-топ… Эля-я-я, ты самая красивая в мире!
— Миха, Миха… — она засмеялась, положила мне руку на плечо, и мы закружились под деревьями, в свете чудесных блуждающих огней, под звуки невероятной музыки, которая в этот момент звучала только для нас.
А потом, черт побери, я наклонился и поцеловал ее, по-настоящему, по-взрослому, и она ответила. Эля ответила мне, и я чуть с ума не сошел, честное слово!
* * *
При написании главы ни один неизвестный композитор не пострадал, и более того — я заручился их согласием и одобрением))) Спасибо за вдохновение, ребята)
Музыка например вот https://vkvideo.ru/video-11781304_456239367?t=8s
Глава 21
Правильное дело
еще будут минимальные правки
Было далеко заполночь. По небу ходили темные, лохматые тучи.
Праздник закончился, блуждающие огоньки меж деревьев больше не летали, артисты уехали на своем микроавтобусе, выпускники разбрелись по кампусу: сегодня общежития на ночь не закрывались. Кто-то догуливал, кто-то реализовывал свои романтические планы — по всякому. Я, например, сматывал удлинители и готовился в одиночку опускать навес: Людвиг Аронович так и не появился, и это меня не на шутку тревожило. Чтобы обязательный и педантичный кхазад не пришел НА РАБОТУ? Явно что-то случилось. Что-то нехорошее, учитывая его состояние в последние дни…
А еще Эля сбежала.
Я потер губы тыльной стороной ладони, все еще не до конца веря в произошедшее между нами. Мы танцевали и целовались — это было взаправду! А потом музыка кончилась, она мягко освободилась из моих рук, странно посмотрела на меня и сказала:
— Миха, не ходи за мной, ладно? — развернулась и почти побежала прочь.
У меня за спиной — сцена, артисты, отсутствующий Людвиг Аронович, и вообще — состояние шока. Я даже не знаю, что для меня оказалось более фантастичным: инициация, попаданец или вот это вот всё между мной и ей. Целоваться