Мы прошли по длинному, гулкому коридору, стены которого были увешаны какими-то сложными диаграммами и фотографиями звездного неба, и остановились у массивной стальной двери с герметичным замком, как на подводной лодке. Иван Ильич вставил ключ, повернул массивное колесо, и дверь с тихим шипением открылась. Я шагнул внутрь и замер, пораженный открывшимся зрелищем.
Я оказался в огромном, круглом зале с высоким куполообразным потолком. В помещении царил полумрак, освещаемый лишь множеством разноцветных индикаторов на пультах управления, расположенных по периметру, и неземным, изумрудно-зеленым сиянием, исходившим из самого центра зала. Там, в нескольких метрах над полом, без всякой видимой опоры, с величественным спокойствием парил гигантский, идеально ограненный кристалл. Он был размером с небольшой автомобиль и медленно вращался вокруг своей оси, испуская видимые концентрические волны зеленоватой энергии, которые расходились по залу, создавая в воздухе легкое, почти осязаемое мерцание. Воздух в лаборатории был прохладным и пах озоном, как после сильной грозы, и в нем висел низкий, едва уловимый гул — звук чистой, необузданной мощи.
По всему залу были расставлены какие-то невероятные приборы: осциллографы с пляшущими на экранах синусоидами соседствовали со странными сферическими устройствами, внутри которых вспыхивали и гасли крошечные молнии. Десятки проводов и кабелей змеились по полу, соединяя пульты, приборы и основание, над которым парил кристалл, в единую, сложнейшую систему.
У одного из пультов я увидел обоих Вадимов. Они уже успели переодеться в серебристые, плотно облегающие комбинезоны с герметичными шлемами, забрала которых были тонированы до полной непрозрачности. Сейчас они стояли перед небольшим, размером с человеческую ладонь, нестабильным, мерцающим разрывом в самом воздухе. Он трепетал, как пламя свечи на ветру, и испускал слабое фиолетовое сияние. Из разрыва доносился тихий, похожий на шепот, звук.
— Вот, товарищ Стаханов, знакомьтесь, — с гордостью произнес Иван Ильич, указывая на разрыв. — Наш главный объект исследования на сегодня — контролируемый микропрокол подпространства. Вадимы как раз занимаются его стабилизацией. Обратите внимание на их работу.
Я, стараясь не выдать своего потрясения, стал внимательно наблюдать.
Вадимы двигались синхронно, как в каком-то сложном танце. Они делали выверенные пассы руками, чертя в воздухе невидимые символы, и что-то тихо бормотали себе под нос. Их голоса, искаженные шлемами, звучали как низкий, монотонный гул. То, что они говорили, было для меня абсолютно непонятно, но по ритму и интонациям это было похоже на нечто среднее между командами на незнакомом языке программирования и древним заклинанием. И с каждым их жестом и словом фиолетовый разрыв в воздухе становился все более стабильным, его края переставали дрожать, а шепот, доносившийся из него, стихал.
Я стоял, как завороженный.
Левитирующий кристалл, разрыв в пространстве, люди в скафандрах, управляющие реальностью с помощью жестов и слов… Мой мозг, привыкший к строгой логике и физическим законам, отказывался принимать то, что видели глаза. Я отчаянно пытался найти этому какое-то научное объяснение — акустическая левитация, плазменная установка, голографическая проекция… Но все это выглядело слишком реально. Слишком… по-настоящему.
— А теперь, товарищ Стаханов, небольшой фокус! — голос Ивана Ильича вывел меня из оцепенения. — Для демонстрации, так сказать, транспортных возможностей данного канала. Не одолжите ли нам на минутку ваш смартфон?
Я инстинктивно сжал в кармане свой телефон. Отдать его? Чтобы они засунули его в этот… разрыв? А если он там исчезнет? Или вернется в виде горстки пепла?
— Не беспокойтесь, товарищ, все под контролем! — усмехнулся Иван Ильич, заметив мое колебание. — Технология отработанная, хотя и требует, признаться, некоторой доводки.
Я, все еще сомневаясь, протянул ему свой телефон. Один из Вадимов подошел, взял его специальными щипцами и поднес к разрыву. Другой Вадим сделал какой-то сложный жест пальцами, и фиолетовая щель на мгновение расширилась. Телефон исчез в ней, на секунду исказившись, растянувшись, как изображение в кривом зеркале.
А в следующую секунду он появился с другой стороны разрыва, в руках второго Вадима. Тот так же аккуратно взял его щипцами и протянул мне.
Я взял свой смартфон. Он был цел и невредим. Только корпус был слегка теплым, и от него исходил едва уловимый запах озона. На экране горело все то же время, что и секунду назад. Я включил его — все работало.
Я старался сохранять самое невозмутимое выражение лица, кивал с умным видом, как будто телепортация смартфонов через дыры в пространстве была для меня обычным делом.
Но внутри все переворачивалось. Это было не просто нарушение законов физики. Это было… что-то другое. Это была та самая «науко-магия» в действии, во всей ее невероятной и немного пугающей красе.
И я, Алексей Стаханов, аналитик баз данных, только что стал ее свидетелем.
И я понял, что моя работа здесь будет заключаться не просто в поиске корреляций в цифрах. Она будет заключаться в попытке понять и описать с помощью математики и логики вот это. Вот эту самую «магию», которая, как оказалось, была не сказкой, а частью их повседневной, рутинной работы.
* * *
Я держал в руке свой смартфон, который еще мгновение назад был по ту сторону пространственного разрыва, и пытался осознать, что только что произошло.
Он был абсолютно реален. Теплый. С едва уловимым запахом озона. И он работал.
Все мои приложения, фотографии, контакты — все было на месте.
— Ну как, товарищ Стаханов, впечатляет? — прогремел довольный голос Ивана Ильича, вырывая меня из оцепенения. — А теперь давайте посмотрим, как это выглядит на языке бесстрастных цифр! Вадим, выведите, пожалуйста, лог последнего переноса на главный экран.
Один из Вадимов, стоявший у центрального пульта, кивнул и несколькими быстрыми нажатиями на сенсорную панель вывел на огромный настенный экран серию графиков. Я узнал их — они были очень похожи на те, что я видел в своих данных.
— Вот, смотрите сюда, — Иван Ильич взял со стола длинную указку и, словно школьный учитель у доски, начал свой рассказ. — Вот этот резкий всплеск, — он ткнул указкой в почти вертикальную линию на одном из графиков, — это момент инициации прокола. Видите, как синхронно подскочили уровень эфирной напряженности и плотность аномального поля? Мы, так сказать, «накачиваем» локальный участок пространства энергией до критического уровня.
Я внимательно смотрел на экран. Данные, которые еще вчера казались мне абстрактным набором чисел, теперь обретали живой, почти физический смысл.
— А вот здесь, — он указал на другой график, — мы видим скачок частоты микропроколов. Это уже