Он снова замолчал, глядя на меня в упор.
— По отдельности каждый такой случай — мелочь, которую можно списать на технический сбой, галлюцинации или чью-то глупую шутку. Но когда мы собрали все это вместе, картина получилась… тревожная. Частота и интенсивность этих инцидентов медленно, но неуклонно нарастает. Они движутся хаотично, без всякой видимой логики. Сегодня это может быть сбой светофоров в Купчино, завтра — сообщения о «призраках» на Васильевском острове. Мы не можем найти источник. Мы не понимаем природу этого явления. Мы даже не знаем, одно ли это явление или целая серия разных.
Орлов откинулся на спинку кресла.
— Ваша задача, Алексей, будет заключаться в следующем. Я дам вам доступ ко всем собранным данным: отчеты наших выездных групп, полицейские сводки, данные с городских систем наблюдения, записи с датчиков наших стационарных постов, которые разбросаны по городу. Вам нужно проанализировать весь этот хаос и попытаться понять, есть ли в нем система. Найти корреляции, построить карту, выдвинуть гипотезу о том, что это такое и, самое главное, откуда оно берется. И сможем ли мы предсказать, где оно проявится в следующий раз. Это задача совсем другого уровня сложности. Готовы?
* * *
От такого вопроса перехватило дыхание. «Разминка прошла успешно».
Значит, все, чем я занимался последние дни, что казалось мне вершиной моих достижений, было лишь вступительным тестом. А настоящий экзамен начинался только сейчас. Задача, от которой веяло не просто сложностью, а реальной, осязаемой угрозой. Это было уже не про теоретические изыскания в изолированной «Зоне-7М». Это было про мой город. Про улицы, по которым я ходил каждый день.
— Готов, — ответил я, и голос прозвучал тверже, чем я ожидал. Внутри боролись два чувства: азарт исследователя, которому предложили самую невероятную загадку в его жизни, и легкий, холодящий укол страха.
Орлов удовлетворенно кивнул, словно и не сомневался в моем ответе.
— Отлично. Я сейчас дам распоряжение, и Гена откроет вам доступ к отдельному, защищенному сегменту нашей сети. Архив «Странник». Там собрано все, что касается «блуждающей аномалии».
Он снова повернулся к своему компьютеру и быстро набрал несколько команд. Через мгновение мой внутренний мессенджер пискнул, подтверждая получение новых прав доступа.
— Все данные там, Алексей, — сказал Орлов, не отрываясь от экрана. — Предупреждаю сразу, это не стройные таблицы из «Зоны-7М». Это настоящий хаос. Отчеты наших дежурных групп, написанные наспех, часто от руки. Официальные сводки из городских источников — мы получаем их по замаскированным каналам, под видом запросов от МЧС или экологических служб. Там много «мусора», который придется отсеивать. Данные с мобильных комплексов наблюдения, которые мы периодически разворачиваем на местах инцидентов. Показания очевидцев, часто путаные и противоречивые. Вам придется стать не только аналитиком, но и отчасти детективом, чтобы во всем этом разобраться.
Я мысленно представил себе этот массив разнородной, неструктурированной информации и почувствовал, как мой мозг уже начинает выстраивать первые стратегии анализа. Это был вызов иного рода. Здесь нужно было не просто найти сигнал в шуме, а сначала понять, что является сигналом, а что — шумом.
— И еще одно, — добавил Орлов, наконец повернувшись ко мне. Его взгляд снова стал серьезным и пронзительным. — Это задание, скорее всего, потребует не только кабинетной работы. Если вы найдете какую-то зацепку, какую-то закономерность, возможно, придется выезжать на места инцидентов. Либо с нашими дежурными группами, либо даже в одиночку, для рекогносцировки. Просто чтобы почувствовать… атмосферу. Иногда это дает больше, чем любые цифры.
При этих словах я невольно вспомнил раздел из устава НИИ про технику безопасности. Тот самый, что показался мне тогда абсурдной выдумкой. «При работе с аномальными энергиями…», «Несанкционированное открытие пространственно-временного континуума…», «Категорически запрещается вступать в вербальный контакт с сущностями класса „Эпсилон“».
Теперь это не казалось ни выдумкой, ни преувеличением. Орлов говорил о вещах, которые происходят не в далекой аномальной зоне, а здесь, рядом. «Блуждающая аномалия». Само название вызывало дрожь. Что-то непонятное, невидимое, перемещающееся по городу и оставляющее за собой следы из страха и сломанной техники.
Мой первоначальный энтузиазм начал смешиваться с отчетливым привкусом тревоги. Я понимал, что ступаю на совершенно новую территорию. Это был уже не безопасный анализ данных из-за толстых стен института. Это было погружение в самый центр тайны, в тот «дремучий лес», о котором говорил Толик. И я понятия не имел, какие «чудища» меня там ждут.
Я вспомнил предостережение Орлова во время нашего первого разговора: «То, чем мы здесь занимаемся… это не всегда безопасно». Тогда это звучало абстрактно. Сейчас эти слова обрели пугающе конкретный смысл. Цена знаний, цена прикосновения к этой скрытой реальности могла оказаться куда выше, чем я предполагал. Это уже была не игра. Это была работа, где ошибка могла стоить не просто проваленного проекта, а чего-то гораздо большего.
— Я понимаю, Игорь Валентинович, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Я буду осторожен.
— Я на это надеюсь, Алексей. Очень надеюсь, — ответил Орлов, и в его голосе не было ни капли иронии. — Свободны. Приступайте. И держите меня в курсе любого, даже самого незначительного прогресса. В этом деле любая мелочь может оказаться ключом.
Я вышел из его кабинета с флешкой, на которую уже были скопированы ключи доступа к архиву «Странник», и с тяжелым, но в то же время волнующим ощущением на душе. Я получил то, о чем мечтал — настоящую, сложную, важную задачу. Но вместе с ней я получил и осознание риска. Я сделал еще один шаг вглубь этого мира, и с каждым шагом путь назад становился все более туманным и невозможным.
* * *
День катился к вечеру, но я этого не замечал.
Кабинет СИАП постепенно пустел.
Толик, недовольно проворчав что-то о «теоретиках, не уважающих конец рабочего дня», ушел ровно в шесть, не задержавшись ни на минуту. Игнатьич просидел дольше, с задумчивым видом раскладывая по идеальным стопкам свои диаграммы, и покинул рабочее место с видом человека, чей интеллектуальный труд на сегодня завершен.
Людмила Аркадьевна, оставив