Голова и конечности дергаются; весь корпус трепещет и содрогается; затем внезапно начинаются столбнячные конвульсии; конечности вытягиваются, руки сжимаются в кулаки, голова откидывается назад, все тело принимает форму лука, выгибаясь и опираясь лишь на голову и ступни (опистотонус); подошвы сильно вогнуты…
Глазные яблоки жертвы кажутся «выпученными и пристально глядящими»; кроме того, «черты лица складываются в особую сардоническую ухмылку». В промежутках между спазмами, вызывающими корчи тела, «рассудок совершенно ясен». Именно такие страдания выпали на долю 18-летней Эммы Шривелл и 21-летней Элис Марш. Полицию вызвали в публичный дом, находившийся по адресу Стамфорд-стрит, 118, в предрассветные часы 12 апреля 1892 года, через шесть месяцев после смерти Матильды Кловер. Полицейские застали Эмму и Элис в ужасном состоянии. За три недели до этого две подруги переехали в Лондон из Брайтона, заложив свое скудное имущество, чтобы заплатить за проезд, и уверив близких, что нашли работу на кондитерской фабрике. Полицейский констебль Уильям Эверсфилд прибыл на место в половине третьего ночи и обнаружил, что Элис, одетая в ночную рубашку, лежит на полу в коридоре, а Эмма «ничком лежит на диване» у себя в комнате [589].
Обе женщины «время от времени сотрясались в каких-то конвульсиях». Эверсфилд дал им воды с горчицей, после чего вынес Эмму на улицу, где поджидал кэб. Выйдя наружу, он встретил констебля Джорджа Комли, обходившего свой участок. Эверсфилд окликнул его и сообщил, что в доме еще одна пострадавшая девушка. Комли вбежал в дом и вскоре выскочил, неся Элис на руках. Она скончалась по дороге в больницу Святого Фомы. Эмма, несмотря на предсмертную агонию, по пути успела рассказать, что они с Элис провели вечер в компании мужчины по имени Фред, который дал им по «три длинных тоненьких пилюли». Фред расстался с ними около двух ночи, после чего девушки поужинали рыбными консервами и вскоре почувствовали себя плохо [590].
Так уж совпало, что во время своего обхода Комли около 1:45 шел мимо дома 118 по Стамфорд-стрит и заметил, как из него выходит какой-то мужчина. По словам констебля, незнакомец был около шести футов ростом, лет сорока — пятидесяти, в темном пальто и цилиндре. Свет блеснул на стеклах его очков, когда он прошел под уличным фонарем. Он носил усы без бороды. Какая-то женщина помахала ему из дверного проема; теперь Комли понял, что это была Эмма [591].
— У вас в гостях был тот самый мужчина в очках, которого вы, как я видел, выпустили часа в два? — спросил Комли.
— Да, — ответила Эмма.
Ее довезли до больницы живой, но утро она не пережила [592].
Вскрытие показало, что обе женщины умерли вследствие отравления стрихнином.
* * *
Доктор Томас Нил Крим был, по словам одной его знакомой, «мужчина лысый и при этом очень волосатый в некоторых иных местах; он носил темно-рыжие усы и очки в золотой оправе, всегда был хорошо одет, отличался косоглазием и говорил со странным акцентом». Ныне ему был 41 год. Он родился в Шотландии, но в десятилетнем возрасте уехал вместе с семьей в Канаду. Диплом врача получил в 1876 году в монреальском Университете Макгилла, однако все свои блестящие перспективы променял на преступную карьеру, полную «поджогов, подпольных абортов, шантажа, мошенничества, вымогательства, краж и покушений на убийство» [593].
Бесчеловечный доктор Крим. Монреаль, 1874 год
В 1876 году его вынудили жениться на Флоре Брукс после того, как он попытался прервать ее беременность. На следующий год она скончалась — вроде бы от туберкулеза (который тогда именовали чахоткой). Крим в это время находился в Эдинбурге, где заканчивал свое обучение медицине. Врач, лечивший Флору, заподозрил, что на самом деле причиной смерти стали лекарства, которые муж присылал ей из Лондона, однако эта версия так и осталась на уровне подозрений. Крим вернулся в Канаду, где поступил в ординатуру больницы городка Лондон (в провинции Онтарио). В мае 1879 года одна из его молодых пациенток умерла от отравления хлороформом. Хотя ему не предъявили никаких обвинений, он перебрался из Канады в Чикаго, где обзавелся собственной врачебной практикой — по адресу Вест-Мэдисон-стрит, 434. В Чикаго умерли еще две его пациентки, но он снова избежал всяких неприятных для себя последствий. В июне 1881 года престарелый муж Джулии Скотт, любовницы Крима, умер от отравления стрихнином. На сей раз имелось достаточно улик, чтобы предъявить Криму обвинение и признать его виновным в убийстве второй степени. Его приговорили к пожизненному заключению и отправили в тюрьму штата Иллинойс, находящуюся в городке Джолиет, неподалеку от Чикаго [594].
Однако в июле 1891 года Крима освободили за хорошее поведение, и он снова вернулся в Канаду. Воспользовавшись деньгами, унаследованными от покойного отца, решил отправиться в Англию и в сентябре покинул Канаду. Именно в это время некоторые «знакомые и близкие», размышляя о его поступках в последние годы, «начали подозревать, что Крим — сумасшедший» [595].
Он прибыл в Англию 1 октября 1891 года. Через 12 дней умерла Эллен Донуорт, а еще через семь — Матильда Кловер. В декабре Крим обручился с одной ничего не подозревавшей женщиной, а в следующем месяце вернулся в Канаду, где сделал в типографии заказ на объявление в 500 экземплярах. Оно предостерегало постояльцев лондонского отеля «Метрополь»: «Лицо, отравившее Эллен Донуорт 13 октября прошедшего года, сейчас состоит в штате отеля „Метрополь“, и ваша жизнь в опасности, пока вы пребываете в том же отеле». Крим снабдил текст подписью «У. Г. Мюррей», однако ничего не стал делать с напечатанным тиражом. Он возвратился в Лондон 9 апреля, за три дня до того, как умерли Эмма Шривелл и Элис Марш [596].
Крим снял комнату в доме 103 по Ламбет-Пэлас-роуд, в районе, кишевшем борделями, пабами и низкопробными театрами. Его это замечательно устраивало: доктор обожал в самых грубых выражениях обсуждать женщин со знакомыми. Жильцы пансиона, где он поселился, заметили, что Крим очень заинтересовался смертью Шривелл и Марш. Он даже обвинил в этом преступлении некоего Уолтера Харпера, студента-медика, который снимал комнату в том же пансионе. Примерно в это же время отец Харпера получил анонимное письмо, автор которого угрожал разоблачить Уолтера как убийцу, если ему,