Хань слушал и никак не мог понять, о чем толкует брат.
– Жива она или нет, выяснить нетрудно, – продолжал Ян Сы-вэнь. – Пойдем вместе в дом госпожи Ханьго, что за Храмом небесного князя, и все разузнаем.
– Правильно! – согласился Хань.
Он вернулся в дом, договорился с товарищами, кому когда нести дежурство на станции, и они отправились.
До Храма небесного князя дошли быстро. Улица была безлюдная, словно заброшенная. Они увидали пустой дом. Ворота были покрыты толстым слоем пыли, густо затянуты паутиной. Ступени лестницы заросли травой, во всех щелях пробивался мох. Они толкнулись в ворота – заперто.
– Наверное, есть другие ворота, позади, – сказал Ян Сы-вэнь, и они пошли вдоль стены.
Через несколько десятков шагов показался домик, прилепившийся к стене. В домике сидел старик и сучил пряжу. Братья почтительно приветствовали его и спросили:
– Уважаемый дедушка, скажите, пожалуйста, где вход в дом госпожи Ханьго?
Старик, отличавшийся, по-видимому, угрюмым нравом, не обратил на них никакого внимания. Они снова попытались заговорить, но на все вопросы он отвечал, что ничего не знает. К счастью, появилась старушка, которая несла на коромысле корзину с едой. Она что-то бормотала раздраженно, скорее всего – корила мужа. Братья почтительно поклонились. Старушка приветливо поздоровалась, пожелала им всяческого счастья. По выговору они догадались, что она из Восточной столицы. Братья задали тот же вопрос: где вход в дом госпожи Ханьго? Старушка только было собралась ответить, как муж разразился бранью. Но старушка словно и не слыхала.
– Я уроженка Восточной столицы, – начала она. – А мой муж – вот этот дикарь – из провинции Шаньдун. Не повезло мне – вышла замуж за грубияна и невежу. Целыми днями хлопочешь – кормишь его, поишь чаем, – а он все недоволен, все не так, как нужно. До того опостылел здешним людям, что даже жалобу властям на него подали. А ему хоть бы что!
Старик между тем продолжал браниться. Старушка, по-прежнему пропуская его воркотню мимо ушей, сказала братьям:
– Парадный вход дома госпожи Ханьго закрыт, потому что там никто не живет.
Братья даже испугались.
– Где же госпожа Ханьго? – спросили они.
– Госпожа Ханьго умерла в позапрошлом году, – сказала старушка. – Семья переехала в другое место, сама же госпожа Ханьго похоронена в саду. Если хотите, пойдемте вместе – сами увидите. Ну как, хотите?
– Нельзя туда ходить, – вмешался старик. – Если власти узнают, будет целое дело, меня еще впутаете.
Старушка снова оставила его слова без внимания, и они отправились. По дороге братья спросили:
– Не было ли в доме госпожи Ханьго некоей Чжэн И-нян, и если была, то жива ли она?
– А вы, наверно, господин Хань, чиновник Иностранного приказа, и ваше имя Сы-хоу? – в свою очередь, спросила старушка. – А это, наверно, чиновник пятого ранга, Ян, по имени Сы-вэнь?
Братья были поражены.
– Откуда вы знаете?
– Мне говорила госпожа Чжэн, – сказала старушка.
– Но откуда вы знаете мою жену? – спросил Хань. – И где она сейчас?
– Два года назад в этом доме жил главнокомандующий Саба, – ответила старушка. – Его супруга, госпожа Ханьго, урожденная Цуй, была женщина такая сердечная и добрая, какую редко сыщешь. Она часто приглашала меня к себе и однажды рассказала мне, как главнокомандующий Саба захватил пленницу в Сюйи – по фамилии Чжэн, по имени И-нян. Она приглянулась главнокомандующему, но не захотела потерять честь и покончила с собой – перерезала ножом горло. Госпожа была чрезвычайно тронута такою верностью и предала ее тело сожжению, а прах собрала в шкатулку. После того как госпожа Ханьго умерла, останки Чжэн И-нян также похоронили в этом саду. И хотя ее нет на свете, она все равно как будто живет. Я часто прихожу в сад и встречаюсь с ней. Первое время я немного боялась, но ваша жена сказала мне: «Не бойся, я не причиню тебе никакого вреда. Я только хочу рассказать тебе мою печальную историю, хоть немного поделиться с тобою моим горем».
Потом она сказала, что родилась в столице, что фамилия ее Чжэн, а имя И-нян. Девочкой она попала в дом Цяо гуйфэй, стала ее воспитанницей. Потом вышла замуж за чиновника, господина Ханя. А господин Хань заключил союз побратимства с чиновником пятого ранга Ян Сы-вэнем. Обо всем этом она рассказала мне во всех подробностях. Дальше она рассказала, что произошло в Сюйи, и закончила так: «Муж сейчас служит в Цзиньлине, а я не пожелала изменить долгу супружеской верности и покончила с собой». Когда небо хмурится или идет дождь, я прихожу в этот сад, встречаюсь с вашей женой, и мы беседуем. Если хотите, пойдемте вместе, – я вам ее покажу, и вы сами убедитесь.
Втроем они приблизились к большой опустелой усадьбе, и старушка перелезла через стену во двор. Братья перелезли следом. За стеной они увидели старый, запущенный сад; там было тихо, как в могиле. Землю сплошь устилали прошлогодняя трава и увядшие цветы; никаких следов той, кого они искали, не было видно.
Они очутились перед большим строением в три зала. Подле стоял экран с рисунками Го Си. Разглядывая рисунки, Хань вдруг увидел несколько строчек. Он присмотрелся внимательнее: почерк был легкий, женский – в точности так писала его жена. Заметив это, он очень обрадовался.
– Брат, – сказал он, – твоя невестка здесь!
– Откуда ты это узнал? – спросил Ян Сы-вэнь.
Хань Сы-хоу показал надпись на стене, потом посмотрел еще раз сам и увидел, что это стихи на мотив «Час возмездия приближается»:
Кому сказать о днях, что прошлым стали?
Я горько плачу над своей судьбой.
Когда всего сильней мои печали? —
Исходит сердце к вечеру тоской.
То я брожу, то я сижу на месте.
Но кто освободит меня от мук?!
О, если б улететь с гусями вместе —
Настичь весну, пришедшую на юг!..
В конце было приписано: «В первый день после весеннего полнолуния». Когда братья это прочитали, они воскликнули в один голос:
– Поразительно! Стихи написаны только сегодня!
Без конца оглядываясь, они подошли к высокому зданию. Поднялись наверх; потом, держась за перила, забралась и старушка. Там они обнаружили еще один экран с надписью. Почерк был тот же самый. Это была песня